— Почему мне не сказали?

— Паники не хотел. Подъехал утром к ее дому, подождал нет. Подумал сначала — самое лучшее сейчас податься в бега. Ведь если она заявит, меня сразу возьмут. Но потом… Позвонил на работу — вроде все тихо. Значит, решила молчать.

— И будет молчать. Деться ей некуда.

— Пока некуда. А что дальше будет? Нам надо на нее выйти, прежде чем она… очухается. Я вечером даже прошел в ее квартиру, просидел там всю ночь. Мент приходил, тот самый, которого ты ловишь. Поскребся и ушел. Ну а если она сама к ним придет?

— Она не придет. Повязана.

— Кто ее знает. Дура шальная — Шеф достал из кармана паспорт, протянул. — Держи.

Алексей взял паспорт, полистал. «Севрюкин Павел Васильевич». На фото — вроде чуть-чуть похож. Если Шеф приготовил это для него — сойдет.

— Рядом с Вериным домом есть магазин, знаешь? — сказал Шеф. — Завтра утром пойдешь туда. Наймешься рабочим. И как только увидишь Веру позвонишь.

Гаевы

Родители Веры Гаевой жили в пятиэтажном доме на втором этаже. Дверь квартиры открыл Сергей Викторович. На вид хозяину квартиры было лет шестьдесят. Впалые морщинистые щеки. Высокий. Пиджак с кожаными подлокотниками, шерстяная рубашка.

Комната, куда пригласили Таурова, оказалась большой, с широким окном, задернутым тюлевой занавеской. Обстановка была добротной. Почти тут же в комнату вошла мать Веры, Нина Александровна. Приятная женщина, подумал Тауров. Именно приятная, другого слова не подберешь.

Выслушав все, что рассказал Тауров, Нина Александровна спросила:

— Вера вам что-нибудь объяснила? Сказала, что уедет?

— Ничего не сказала. Наоборот, я понял, что утром увижу ее на заводе. Но утром на заводе ее не было. Сослуживица, Валентина Андреевна, ничего не знает. Меня это несколько удивило, понятно, я забеспокоился. Ну и вот я у вас. Мой интерес несколько назойлив, но бывают обстоятельства. Я ничего не знаю о Вериных знакомых. Вне завода. Знакомых, подругах и, скажем так, друзьях. Поэтому хотел бы узнать у вас о них.

— Ниночка, подожди, я ведь должен объяснить. — Гаев выглядел несколько раздраженным. — Вера наша дочь, вас мы почти не знаем. И вдруг вы просите узнать о знакомых. Что значит «узнать»? Мы должны дать вам телефоны ее знакомых? Подруг?

— Ну, если это удобно. Я не настаиваю, но я мог бы всех обзвонить. Даже обойти.

Гаев покачал головой:

— Очень любезно с вашей стороны. Но, право, обходить знакомых нет оснований. У моей дочери своя жизнь, она взрослый человек. В конце концов, она имеет право даже исчезать. И, понимаете… Вы, конечно, простите, но давать телефоны ее подруг мне бы не хотелось. Думаю, моя жена с этим согласна.

Нина Александровна мягко провела рукой по лбу, будто снимая что-то невидимое.

— Сережа… — после этих слов наступила тишина. Сергей Викторович подошел к окну; через несколько секунд взглянул на жену, повернулся и вышел из комнаты. Гаева вздохнула.

— Пожалуй, муж прав. Спасибо, но думаю, Вера скоро объявится. И — не сердитесь? Хорошо? — Добавила шепотом: — Подождите меня на улице.

Разговор

В просвете между домами мелькнула матово-зеленая поверхность озера.