Накинув на девушку простыню (та закрыла голову подушкой, чтобы не слышать вопли Роземблюма), я выполнил приказ старшого и залез под холодный душ.

Через пять минут я действительно стоял в фойе, чувствуя себя не слишком уютно под пристально-завистливыми взглядами сослуживцев и с бодрым любопытством осматривался изредка бросая преданные взгляды на Роземблюма. Кстати, только мы трое с Андреем и Романов выглядели на все сто, в чистой форме, в натертых до зеркального блеска сапогах, остальные на нашем фоне не так смотрелись. Похоже, никто больше не догадался воспользоваться местной химчисткой, ничего завтра все будет нормально. Просвещу про подробности местной сферы обслуживания отелей.

– По машинам, – скомандовал старшой и мы направились к входу.

К моему удивлению на улице были не только наши машины, но и четыре полицейских мотоцикла сопровождения. Видимо, чтобы мы добрались быстрее. Заняв свои места, мы поехали в департамент жандармерии, где как сообщил сотрудник, что отвечал за наше взаимодействие с МВД, находятся все уголовные дела по тем преступлениям, что мы должны расследовать.

Про следующие три дня особо рассказывать нечего. Мы пахали, мы реально пахали, переворачивая горы уголовных дел вчитываясь во все, что там было. Мне-то ладно, я без переводчика (только на прописных иногда спотыкался, пытаясь разобрать, что за слово там написано), а вот остальным парням было тяжелее. Мало того, каждый день Капитону Апполикарповичу приходилось встречаться с прессой и понемногу выдавать информацию. Речь понятное дело писал ему я по нашим наработкам.

Раскрывали мы конечно не все, мелочь, но уже стало понятно, что мы не зря работаем. Посол, который и инициировал наш приезд ходил гоголем и гордо на всех поглядывал, давая интервью, и сообщая что он убеждён в успехе нашей работы. Он явно готовился почивать на лаврах после нашей победы, то есть поимки преступника.

Убежден что на него как на инициатора нашего приезда посыплется град наград и благоговений от правительства республики. Честно скажу, посол рискнул и выиграл, хотя он пока об этом только догадывался.

На четвертый день я сделал вид, что расшифровал схему работы маньяка по временным датам и сообщил Роземблюму что предположительно завтра будет новое преступление. На самом деле тот работал хаотично и вычислить день его следующей работы было невозможно, но мне нужно было работать 'на публику' вот и пришлось это придумать. Естественно в прессу такую информацию не пропустили, но зато когда старшой рассказал о нашем предположении на совещании, что завтра случится очередная жертва, это вызвало фурор среди французских полицейских чинов.

Сложив руки на груди, я стоял у входа в зал, где были собраны полицейские чины, и происходило секретное совещание, и изредка одобрительно кивал, слушая речь Роземблюма. Мы вчера в отеле полночи убили, приготавливая ее.

Под конец старшой добавил, что по нашим прикидкам через два-три дня мы вычислим маньяка, отчего переводчик слегка поперхнулся и перевел. Среди полицейских это вызвало эффект разорвавшейся бомбы. За эти четыре дня они на столько привыкли верить словам Роземблюма, которые в последствии стопроцентно сбывались и подтверждались, что почти все сразу поверили его словам. Некоторые бросились пожимать ему руки, но старший чин быстро навел порядок и вернул всех в рабочее русло. Где работал маньяк, мы знали, на карте что висела в зале, был обведен полукруг в треть Парижа, так что нужно было усилить патрули в этих районах, чтобы не допустить новых жертв. Этим полицейские и занялись.

После совещания мы с Роземблюмом покинули помещение и направились в сторону большой комнаты отведенной нашей группе для работы.

– Как только ты уговорил меня сделать такое смелое предположение? – пробормотал Капитон Апполикарпович, шагая рядом. – Ты уверен, что очередное нападение будет именно завтра? И что через три дня вычислишь преступника?

– Наметки есть, уверен, – уверенно кивнул я.