Матвей засмеялся.

— Добавь: нормализует мышечный тонус и улучшает работу надпочечников. Это правда. Но все же не пугайте клиентов фирмы.

— Постараемся, — отвернулся Куд„ма. Матвеи внимательно посмотрел на него.

— Паша, что случилось? Я чую, это все не из‑за развода. Ну‑ка, выкладывай.

Угрюмый охранник — косая сажень в плечах, руки‑лопаты, бычья сила — покосился на него, но командира уважал и поэтому нехотя поведал:

— У брата дочку похитили.., четырнадцатилетнюю…

— Почему ты считаешь, что похитили?

— Уже были случаи.., говорят, у нас целая банда орудует: крадут девочек и.., продают.., клиентам.

Второй дежурный присвистнул, с изумлением оглянувшись на Соболева. Тот посидел немного, чувствуя, как уходит хорошее настроение и откуда‑то начинает дуть холодный ветер. Встал.

— После обеда расскажешь подробнее, попробую помочь.

Обойдя посты охраны на своих двух этажах, Матвей спустился во двор и отправился искать водителя «газели», на которой собирался везти Кристину к доктору.

Визит к врачу Матвея окрылил и укрепил его надежду на исцеление.

Иван Терентьевич Парамонов был неординарным человеком. Мастер психосинтеза, гипнотизер и психиатр, он закончил мединститут и стажировался по гипнозу у знаменитого Адама Б„рка в Сайта‑Крусе (Калифорния). Психоэнергетика, биоэнергетика, психология и нейролингвистическое программирование были основными направлениями его исследований, но главное — он прекрасно видел болезни человека и безошибочно диагностировал его состояние.

— У нее психический паралич, — сказал он Матвею после приема, когда они остались одни. — Помните роман Ефремова «Лезвие бритвы»? Там описан практически идентичный случай. Излечить вашу девушку можно лишь с помощью сильнейшего стресса. Если не боитесь, можем попробовать вместе.

— Не боюсь. Если есть шанс, его надо использовать.

— Хорошо, случай очень интересный, я разработаю сценарий и позвоню вам. Дня через два вас устроит?

— Спасибо, доктор! Вы ставите на ноги больше меня, чем ее!

Иван Терентьевич улыбнулся.

— Понимаю. Кстати… — врач замялся, — у нее была закрыта Анахата — зеленая чакра, центр мудрости, высшей любви и человечности — я открыл ее. И еще… Есть очень сильное подозрение, что она.., закодирована в темной половине.

Матвей замер, глаза его похолодели. Вспомнились слова Хасана Ибрагимова: «Мы из них сделаем зомби»… Неужели подручные Ельшина все‑таки успели…

— Вы.., уверены?

— И да, и нет. Есть кое‑какие следы нейровмешательства… Необходима тщательная проверка. Вам придется привезти ее ко мне еще раз, я проверю свои подозрения с помощью приборов.

— Разве есть такие аппараты?

Парамонов, высокий, поджарый, сухой, с молодым энергичным лицом, на котором горели светлые — не голубые и не серые, но и не бесцветные, с металлическим блеском — глаза, снова улыбнулся.

— Мои личные разработки в области нейролингвистики. Но необходимо ее абсолютное согласие на пси‑зондаж.

— Уговорю. А что за «темная половина»? Вы сказали, что она закодирована в «темной половине».

— Термин психиатрии. Означает область «эго», отвечающую за вспышечное проявление негативных эмоций. Приходите завтра вечером, часов в семь.

Матвей пожал руку врачу и вышел в коридор поликлиники, где его ждала в коляске безучастная ко всему Кристина. Глянула на него снизу вверх, и, видимо, что‑то в выражении его глаз поразило девушку.

— Ну что, плохо?

Матвей опустился рядом на колени, не обращая внимания на оглядывающихся посетителей, и поцеловал Кристине руку.