Сантал, опустив голову, глянула вниз:

– Любой полицейский может сфотографировать меня, а в обмен я хочу фотографировать их. Надо, чтобы все было по‑честному, верно? – Немигающий взгляд словно требовал согласиться с тем, что она сказала.

Шивон повернулась к отцу.

– Ты сказал ей, кем я работаю, – констатировала она бесстрастно.

– Вы же не стыдитесь своей работы, верно? – чуть ли не выплевывая слова, спросила Сантал.

– Честно говоря, даже напротив.

Шивон смотрела то на отца, то на мать, но оба вдруг заинтересовались вином, стоящим перед ними, а когда она перевела взгляд на Сантал, то увидела, что молодая женщина наводит на нее камеру.

– Для семейного альбома, – пояснила Сантал. – Пришлю вам фото по электронной почте.

– Спасибо, – холодно поблагодарила Шивон. – У вас необычное имя, верно. Сантал?

– Так называется вид дерева, – ответила за нее Ив Кларк.

– По крайней мере, оно легкое в написании: не приходится диктовать по буквам, – добавила Сантал.

Тедди Кларк рассмеялся:

– Я рассказал Сантал, что с написанием твоего имени всегда возникают проблемы.

– И какие еще семейные тайны вы успели разгласить? – раздраженно поинтересовалась Шивон. – К чему еще мне следует быть готовой?

– А она вспыльчивая, верно? – обратилась Сантал к матери Шивон.

– Понимаете, – замялась Ив Кларк, – мы ведь не хотели, чтобы она стала…

– Мама, ради бога! – вспылила Шивон.

Но вспышку гнева погасили непонятные звуки, вдруг донесшиеся со стороны изгороди. Обернувшись, Шивон увидела охранников, спешащих к тому месту, откуда слышался шум. По ту сторону загородки, вытянув руки в форме нацистского приветствия, стояли несколько подростков. Они были в черных фуфайках с капюшонами и требовали от охранников выставить отсюда «всю эту хиппующую нечисть».

– Революция начинается здесь! – заорал один. – Не прячьтесь за изгородью, подонки!

– Сколько патетики, – свистящим шепотом произнесла мать Шивон.

Но патетикой дело не ограничилось, и в сумеречном небе мелькнули какие‑то летящие в их сторону предметы.

– Ложитесь! – закричала Шивон, заталкивая мать в палатку, не будучи при этом уверенной, что парусина послужит хорошей защитой от града камней и бутылок.

Отец шагнул было к загородке, но она оттащила его назад. Сантал, стоя на месте, направила камеру туда, откуда слышались крики.

– Да вы же просто орда туристов! – надрывался какой‑то местный горлопан. – Валите отсюда прочь! Пусть рикши, которые притащили вас сюда, везут вас домой!

Хриплый смех, хамские шутки и угрожающие жесты. Шивон увидела своего недавнего знакомого: держа в руках рацию, он просил прислать подкрепление. Инцидент мог сам собой исчерпаться, а мог и перерасти в полномасштабную войну. Обернувшись, охранник заметил подошедшую Шивон.

– Не волнуйтесь, – успокоил он. – Вы ведь наверняка застраховали…

Ей потребовалось меньше секунды, чтобы понять, что он имеет в виду.

– Моя машина! – ахнула она, бросилась к выходу и, оттолкнув локтями еще двух охранников, пытавшихся ее задержать, выскочила на дорогу.

На капоте были вмятины, заднее стекло разбито, на дверце краской из баллончика выведены три буквы – МДН.

Молодежное движение Ниддри.

А они стояли рядом и в открытую смеялись над ней. Один вытащил мобильник и готовился сделать снимок.

– Давай, фотографируй как можно больше, – подбодрила она.