Ребус перешел к следующему столу. С фотографии, наклеенной на лист с записью его допроса, на него смотрел Моррис Гордон Кафферти. У Ребуса было чувство, что история их взаимоотношений слишком уж затянулась. Некоторые считали их врагами, другие находили между ними сходство… и сходство немалое. Старр, например, высказал как‑то свои соображения по этому поводу и Ребусу, и старшему инспектору Макрею. Тогда Ребус, не помня себя от гнева, схватил коллегу за грудки, а Макрей, подытоживая случившееся, сказал только:

– Джон, это еще один гол в твои ворота.

Кафферти был всеядным: из каждого криминального дела торчали его уши. Сауны и рэкет, разбой и шантаж. Наркотики, конечно, тоже, и, работая в этой сфере, он имел легкий доступ к героину. А если даже не он сам, то наверняка его имели дружки Коллера, вышибалы. Частенько приходилось слышать о том, что заведение закрылось, потому что через так называемого швейцара шел поток наркотиков. Любому из вышибал могла прийти мысль укокошить «скотину насильника». Возможно, для этого существовали личные мотивы: грубое замечание, приставание к подружке. Множество самых разнообразных мотивов было тщательно проверено по ходу расследования. Вроде бы изучили все досконально. Однако… Ребус не мог не заметить, что следственная группа относилась к делу, мягко говоря, с прохладцей. То там, то тут на допросе не были заданы те или иные вопросы; многие предположения и версии остались непроверенными. Записи допросов велись небрежно. Усилий затрачивалось ровно столько, чтобы при проверке указать: офицеры действительно пеклись о «жертве преступления».

Только вскрытие было проведено тщательно. Как говорил профессор Гейтс, его не волнует, кто перед ним на прозекторском столе. Они все люди, да к тому же чьи‑то сыновья или дочери.

– Никто не рождается преступником. Джон, – бормотал он, орудуя скальпелем.

– Но ведь никто не заставляет и совершать преступления, – возразил Ребус.

– Да, – согласился Гейтс. – Эта загадка уже многие века волнует умы, причем более развитые, чем наши. Кто заставляет нас причинять друг другу такое страшное зло?

Ответа на этот вопрос у него не было. Но что‑то другое из прозвучавшего в том разговоре вдруг эхом отозвалось в сознании Ребуса, когда, подойдя к столу Шивон, он взял в руки одну из посмертных фотографий Коллера. После смерти мы все становимся невиновными, Джон…

У Старра опять зазвонил телефон. Вместо того чтобы ответить на звонок, Ребус подошел к столу Шивон и поднял трубку ее аппарата. На корпусе системного блока ее компьютера был прикреплен листок с колонками телефонных номеров. Он понимал, что в лабораторию звонить бесполезно, поэтому сразу же набрал номер мобильника.

Рэй Дафф ответил почти мгновенно.

– Рэй? Это инспектор Ребус.

– Который хочет сегодня вечером пригласить меня прошвырнуться по пабам? – Ребус промолчал и услышал в ответ вздох. – Впрочем, ты меня не удивил.

– А вот ты меня удивил, Рэй. Пренебрегаешь делом…

– Я ведь не сплю в лаборатории, ты знаешь.

– Но ведь мы оба знаем, что это ложь.

– Ну ладно, бывает, я выхожу сверхурочно…

– Вот это‑то мне больше всего в тебе нравится, Рэй. Мы с тобой оба обожаем работу.

– Я обожаю ее не настолько, чтобы свою отлучку на викторину в местный паб считать серьезной изменой.

– Не мне тебя судить, Рэй. Я просто интересуюсь, проясняют ли что‑нибудь в деле Коллера новые улики.

Ребус услышал усталый смех собеседника.

– Ты что, никогда не даешь себе передышки, а?

– Рэй, я стараюсь не для себя. Я просто помогаю Шивон. Если она раскроет это дело, для нее это будет большим плюсом.