– Так кто повредил твою машину – зеленые или пацифисты?

– Ниддри, – ответила Шивон. – Точнее, Молодежное движение Ниддри.

– Думаешь, нам удастся убедить «Большую восьмерку» внести их в список террористических организаций?

– Тысчонка‑другая морских пехотинцев отлично вправит им мозги.

– Однако жаль, у Ниддри хорошие перспективы.

Ребус протянул руку к стакану с виски. Рука у него чуть дрожала. Он выпил за здоровье своей сотрапезницы, за «Большую восьмерку», за морских пехотинцев… и охотно выпил бы еще и за Стилфорта.

Только в дверном проеме уже никого не было.

Суббота, 2 июля

3

Ребуса разбудил дневной свет, и до него сразу дошло, что вчера вечером он не задернул шторы. По телевизору шел утренний выпуск новостей. Обсуждался концерт в Гайд‑парке как главное событие дня. Выступали организаторы. Ни единого упоминания об Эдинбурге. Ребус вырубил телевизор и пошел в спальню. Сбросил одежду, в которой ходил накануне, натянул футболку и легкие твидовые брюки. Плеснув на лицо несколько пригоршней воды и осмотрев себя в зеркале, понял, что этого недостаточно. Сунув в карман ключи и телефон, который он с вечера поставил на зарядку – значит, накануне не так уж сильно и набрался, – Ребус вышел из дома. Спустившись на два лестничных пролета, он оказался у двери на улицу. Район Марчмонт, где он жил, был облюбован студентами и благодаря этому летом в нем наступала тишина. В конце каждого июня Ребус наблюдал за тем, как студенты разъезжаются, как грузят пожитки в свои или родительские машины, заталкивая одеяла в щели между коробками. Окончание экзаменов отмечалось бурными вечеринками, после которых Ребусу уже дважды пришлось снимать конусы, ограничивающие место парковки, с крыши своей машины. Набрав полную грудь еще не прогревшегося утреннего воздуха, он направился в сторону Марчмонт‑роуд к только что открывшемуся газетному киоску. Мимо проплыли два автобуса. Ребус подумал, что они, наверно, сбились с дороги, но вскоре понял, как и почему они здесь оказались. Вот и уши его уловили стук молотков, звук налаживаемых микрофонов. Он протянул деньги продавцу и открыл бутылочку «Айрн‑брю». Разом осушил ее – прекрасно! Купил еще кое‑что и, жуя на ходу банан, направился в конец Марчмонт‑роуд, туда, где она выходит на Медоуз – Луга. Несколько веков назад там действительно простирались луга, а сам Марчмонт был не чем иным, как фермой, стоящей посреди полей. Сейчас на Медоуз играли в футбол и крикет, по утрам совершали пробежки, устраивали пикники. Но не сегодня.

Мелвилл‑драйв, где заранее была выставлена охрана, превратилась в важную транспортную артерию, ведущую на стоянку автобусов. Автобусы были из Дерби, Мэкклсфилда и Гулля, Суонси и Рипона, Карлайла и Эппинга. Из них выходили люди, одетые в белое. В белое: Ребус припомнил, что всех просили быть в одежде одного цвета. Это нужно было для того, чтобы движущаяся по городу маршевая колонна выглядела как широкая живая лента. Он бросил взгляд на свою одежду – брюки желто‑коричневые, футболка – бледно‑голубая.

Ну и слава богу.

Среди демонстрантов было много пожилых, явно нездоровых и немощных. Но на запястьях у всех красовались опознавательные браслеты, а на футболках – слоганы и призывы. Некоторые держали в руках самодельные транспаранты. Лица светились радостью. В некотором отдалении стояли воздвигнутые ранее раскидистые шатры. Один за другим подъезжали фургоны, из которых оголодавшим в дороге людям предлагали чипсы и вегетарианские бургеры. Воздвигались помосты. Откуда‑то появились краны, с помощью которых с подошедших трейлеров начали сгружать массивные деревянные конструкции.