Вновь прибывший не уступал ростом Логайну, золотистые кудри спадали на широкие плечи, на лице сияла обворожительная улыбка. Габрелле заподозрила, что незнакомец вполне отдавал себе отчет в своей обаятельности. Вряд ли он этого не знал — он был, что называется, красавчик, намного красивее Логайна. Горнило жизни закалило Логайна, заострив грани и ожесточив его лицо. А этот молодой мужчина был весь гладенький и чересчур хорошенький. Тем не менее на вороте его куртки красовались эмблемы Дракона и Меча. Он окинул двух сестер взглядом ярких синих глаз.

— Логайн, ты с ними обеими спишь? — произнес он низким голосом. — По мне, так у пухленькой вид более трезвомыслящий, зато другая кажется весьма пылкой.

Тувин сердито зашипела, а Габрелле стиснула челюсти. Вообще-то, тайны она ни из чего не делала — она же не кайриэнка какая-нибудь, чтобы всячески скрывать от людей то, за что ее могли упрекнуть открыто. Однако это вовсе не означает, что она согласна стать предметом досужих разговоров и непристойных шуточек. Хуже всего, он говорил с таким видом, будто они были гулящими девками из таверны!

— Чтоб я такого больше не слышал, Мишраиль, — негромко промолвил Логайн, и Габрелле ощутила, как узы снова изменились. Теперь они были холодны; холодны так, что даже снег казался теплее. Холодны так, что могила — и та казалась теплее. Ей доводилось прежде слыхать это имя — Атал Мишраиль, и она чувствовала недоверие Логайна, когда тот произносил его, — определенно большее недоверие, чем он испытывал к ней или Тувин, — но от этого ощущения веяло убийством. Просто смехотворно. Мужчина держит ее в плену, однако готов прибегнуть к насилию, чтобы защитить ее репутацию? Какая-то часть ее существа хотела рассмеяться, но Габрелле припрятала эту информацию на будущее. Пригодится всякая крупица знаний.

Молодой и бровью не повел, услышав угрозу. Улыбка его даже не дрогнула.

— М'хаель говорит, что ты, если хочешь, можешь идти. Непонятно, почему тебе взбрело в голову отправиться набирать новичков.

— Кто-то же должен это делать, — отозвался Логайн ровным голосом.

Габрелле с Тувин обменялись озадаченными взглядами. С чего бы это Логайну захотелось отправиться на вербовку? Они не раз видели, как возвращались после вылазок за новобранцами отряды Аша'манов, и вид после перемещений на дальние расстояния они имели очень измученный, и вдобавок они обычно были грязные и злые. Кажется, мужчины, агитирующие за Дракона Возрожденного, не всегда встречали теплый прием, особенно потом, когда люди узнавали, что им на самом деле надобно. И почему они с Тувин услышали об этом только сейчас? Габрелле готова была поклясться, что, деля с ней постель, Логайн рассказывал ей обо всем.

Мишраиль пожал плечами:

— Для такой работы хватает Посвященных и солдат. Конечно, думаю, тебе прискучило следить за обучением. Учить оболтусов красться по лесу и лазать по скалам, как будто они не в состоянии и нити Силы направить. Да любая захудалая деревенька и то покажется получше. — Вдруг его улыбка превратилась в ухмылку — самодовольную, надменную и вовсе не обаятельную. — Может, если ты попросишь М'хаеля, он разрешит тебе заниматься вместе с его учениками во дворце? Тогда бы ты не скучал.

На лице Логайна не дрогнул ни единый мускул, но Габрелле ощутила пронесшуюся по узам стрелу ярости. Ей довелось случайно услышать обрывки кое-каких слухов о Мазриме Таиме и его не всем доступных занятиях, но на деле каждая сестра знала лишь то, что Логайн и его сотоварищи не доверяли ни Таиму, ни кому бы то ни было из тех, кто посещал его уроки, а Таим, по-видимому, не доверял Логайну. К сожалению, сведения, которыми сестры располагали об этих занятиях, грешили скудностью; ни одна из них не была связана узами с мужчиной Таима. Некоторые полагали, что взаимная подозрительность проистекает из того, что в разное время и Логайн, и Таим провозглашали себя Возрожденными Драконами, а иные даже считали недоверчивость признаком того безумия, которое постигает мужчин, способных направлять Силу.