— В любом случае, это дело Деланы. — Расспрашивать о делах сестер было запрещено, как и вмешиваться в них. Запрет был лишь обычаем, а не законом, но иногда обычаи не менее сильны, чем законы. Несомненно, Суан не нужно было об этом напоминать.

Потирая виски, Эгвейн осторожно присела на стул за письменным столом, но тот все же покачнулся. Задуманный складным для перевозки в фургоне, он, бывало, складывался в самый неожиданный момент, и никто из столяров не мог ничего с этим поделать, хотя его не раз пытались отремонтировать. Стол тоже складывался, но он все-таки стоял более уверенно. Ей хотелось приобрести в Муранди новый стул, но нужно было приобрести столь много вещей, а денег было не так много, чтобы тратить их, тем более что стул у нее уже был. По крайней мере, ей удалось приобрести два стоячих светильника и настольную лампу, все три из железа, окрашенного в красный цвет, но с хорошими зеркалами, без пузырьков. Хорошее освещение не умерит ее головной боли, но все же это куда лучше, чем пытаться читать при нескольких сальных свечах и фонаре.

Если Суан и услышала некий упрек, это ее не остановило.

— Это больше, чем норов. Раз или два она была на грани того, чтобы ударить меня. Надеюсь, у нее хватило здравого смысла удержаться, но не каждая же является Айз Седай. Я убеждена, что она как-то умудрилась сломать руку колесному мастеру. Он говорит, что упал, но похоже, врет, глаза у него бегают, а рот кривится. Не хочется, видно, признавать, что женщина смогла вывернуть ему локоть в другую сторону.

— Оставь, Суан, — устало произнесла Эгвейн. — Наверное, мужчина позволил себе какую-то вольность. — Должно быть, так. Она все равно не могла представить, как Халима могла бы вообще сломать руку мужчине. Как бы ее ни описывали, мускулистой ее назвать сложно.

Вместо того чтобы раскрыть тисненую папку, которую Суан положила на стол, Эгвейн опустила на нее руки. Это удержит их подальше от головы. Может, не обращай она внимания на боль, она на этот раз уйдет сама собой. Кроме того, у нее было о чем рассказать Суан.

— Похоже, некоторые из Восседающих поговаривают о переговорах с Элайдой, — начала она.

Не меняя выражения лица, Суан балансировала на одном из двух шатких трехногих табуретов, стоявших перед столом, и внимательно слушала, шевеля только пальцами, слегка поглаживая ими юбки, пока Эгвейн не закончила. Тогда она сжала кулаки и выпалила тираду проклятий, слишком злобных даже для нее, начав с пожелания подавиться насмерть рыбьими потрохами недельной давности и далее, словно под гору. То, что все это исходило от такого юного, симпатичного личика, лишь усугубляло их.

— Думаю, вы правы, позволив им продолжать, — пробормотала она, когда иссяк поток ее брани. — Разговоры пойдут дальше, раз уж начались, а так тебе удалось получить преимущество. Я думаю, Беонин меня не удивит. Она амбициозна, но я всегда думала, что она перебежит обратно к Элайде, если Шириам и другие не придадут ей надлежащей твердости. — Убыстряя речь, Суан не сводила взора с Эгвейн, словно придавая вес своим словам. — Хотела бы я удивиться действиям Варилин и прочих. Не считая Голубых, шесть Восседающих из пяти Айя бежали из Башни после переворота Элайды, — ее рот слегка скривился, когда она произносила это, — а здесь у нас по одной от каждой из этих пяти. Прошлой ночью я была в Тел'аран'риоде в Башне…

— Надеюсь, ты была осторожна, — резко сказала Эгвейн. Суан иногда не понимала, что значит осторожность. На несколько тер'ангриалов, имевшихся в их распоряжении, стояла очередь из сестер, в основном чтобы посетить Башню, и если Суан еще не было запрещено этого делать, она была к этому близка.