— У лорда Алгарина есть специальные гостевые комнаты для огир, представляешь, Ранд? — прогремел Лойял голосом, подобным басовому барабану. — Представляешь? Целых шесть комнат! Разумеется, они не использовались уже довольно давно, но их каждую неделю проветривали, так что затхлостью там не пахнет, а простыни на кроватях из очень хорошего полотна. Я думал, мне опять придется складываться вдвое, чтобы поместиться в человеческой кровати. Хм-м. Мы ведь не надолго здесь останемся, правда? — Его длинные уши слегка поникли, но затем снова принялись беспокойно подергиваться. — Вряд ли это будет правильно. Я имею в виду, я могу привыкнуть к тому, что у меня настоящая кровать, а это не годится, если я собираюсь оставаться с тобой. Я хочу сказать… Ну, ты сам знаешь, что я хочу сказать.

— Я знаю, — мягко произнес Ранд. Он мог бы посмеяться над озабоченностью огир. Он бы и посмеялся, если бы мог. Но смех как-то покинул его в последнее время. Свивая вокруг комнаты паутину против подслушивания, он закрепил ее узлом, чтобы сам он мог отпустить саидин. Последние следы тошноты немедленно начали исчезать. Обычно он мог контролировать ее, но это требовало усилия, а в этом сейчас не было необходимости. — Твои книги не подмокли? — Главной заботой Лойала, когда он пришел, было проверить свои книги.

Внезапно Ранд осознал, что назвал для себя то, что делал, свиванием паутины. Так назвал бы это Льюс Тэрин. Вещи подобного рода происходили слишком часто — обороты речи, привычные для мертвеца, вплывали в его голову, воспоминания мертвеца мешались с его собственными. Он — Ранд ал'Тор, а не Льюс Тэрин Теламон. Он сплел малого стража и завязал плетение его, а не свил паутину и закрепил ее узлом. Но и то и другое обозначение приходили к нему с одинаковой легкостью.

— Мои «Очерки Виллима из Манечеса» отсырели, — с огорчением произнес Лойал, потирая верхнюю губу пальцем толщиной с маленькую колбасу. Он небрежно побрился или под широким носом действительно начинали пробиваться усы? — На некоторых страницах могут оказаться пятна. Мне надо было быть бережнее, тем более с книгой. И мои заметки тоже немного подмокли. Но чернила не поплыли, текст вполне можно прочесть. На самом деле мне нужно сделать особый футляр, чтобы книги… — Его лицо начало медленно хмуриться, отчего длинные брови нависли над щеками. — Ты выглядишь усталым, Ранд. Мин, он выглядит усталым!

— У него было слишком много дел, но теперь он отдыхает, — сказала Мин, защищая его, и Ранд даже улыбнулся. Слегка. Мин всегда будет защищать его, даже от его друзей. — Ты отдыхаешь, овечий пастух, — добавила она, отпуская огромную руку Лойала и утыкая кулаки в бока. — Садись и отдыхай. Ох, сядь наконец, Лойал. У меня шея переломится смотреть на тебя снизу вверх.

Лойал хохотнул, словно бык заревел в его глотке, рассматривая один из стульев с высокой спинкой, на его лице было написано сомнение. В сравнении с ним стул казался сделанным для ребенка.

— Овечий пастух… Ты не представляешь себе, Мин, как хорошо снова слышать, как ты называешь его овечьим пастухом. — Он осторожно сел. Украшенный резьбой стул заскрипел под его тяжестью, и его колени поднялись на уровень подбородка. — Прости, Ранд, но это действительно забавно, а за последние месяцы я не так уж много слышал такого, над чем можно посмеяться.