Но никто так и не узнал, куда ушла огромная сумма в двести миллионов — или, если по нынешним ценам, приблизительно двадцать миллиардов долларов.

Позже Колчака обвиняли в том, что он потратил эти деньги на покупку оружия, боеприпасов и снаряжения у «союзников» — но это была ложь. Всё, закупленное Верховным на Западе, не стоило и пятой части пропавшей суммы.

Время от времени то тут то там по всей Земле вот уже почти век всплывают предметы, которые могли находиться в числе тех, пропавших — слитки, ценности… Именно — могли. Нигде и ни разу не появилось одновременно большой суммы, а ведь на эти пропавшие деньги можно нанимать армии и создавать корпорации и государства, строить космические корабли и покупать острова… А по Сибири не прекращают ходить слухи, что, понимая неизбежность проигрыша, адмирал разделил ценности на несколько частей. Самую большую — ту, что досталась сперва чехам, а потом большевикам — он собирался вывезти на Запад, чтобы финансировать тех, кто и дальше будет бороться против красных. А остальные «кусочки» верные Колчаку люди тут и там спрятали по всей Сибири, по всему Дальнему Востоку…

Говорят, сотник Никифор Перваков знал, где в тайге есть такие ухоронки. Но не рассказал об этом ни атаману Семёнову, которому служил, ни красным властям после войны, ни старшему сыну…

… — А отцу рассказал, — закончил Рат, вздохнув и проведя рукой над пламенем. — Ну, по крайней мере, отец сам так говорил. Всё собирался в поход за этим золотом, да как-то не складывалось… а тогда сложилось. И больше я ни его, ни мамы не видел.

Они сидели вокруг огня впервые за последнюю неделю, даже больше и, хотя без того было тепло, все пятеро просто впитывали жар костра, наслаждались им. Даже мысль о дальнейшем пути больше не казалась страшной — дойдём!

— Сколько же там? — подала голос Ксанка. Рат снова вздохнул:

— Четыре ящика. В каждом — по четыре слитка, где-то по девяносто шесть килограммов золота в ящике, а всего — триста восемьдесят — триста девяносто килограммов… Короче, если считать по нынешним ценам на золото — это где-то на четырнадцать миллионов рублей.

— Сколько?! — выдохнула Светка, а Сашка глупо засмеялся.

— И ещё за ящиками упаковка — кожаная сумка, в ней — десять свёртков по сто царских червонцев, — добавил Рат. — Это где-то на три миллиона рублей нынешними.

— Всего — семнадцать миллионов, — подсчитал Егор. — Четверть от этого — четыре миллиона двести пятьдесят тысяч. На пятерых — по восемьсот пятьдесят тысяч. Или по двадцать восемь тысяч долларов.

— Двадцать восемь тысяч… — как зачарованная, повторила Ксанка.

— Но есть проблема, — сказал Рат. Егор посмотрел на него:

— Если ты о вывозе…

— Нет, — медленно покачал головой Рат. — Не о вывозе, хотя и это не так уж легко.

— Дело в том, — продолжил Сашка, — что этих ящиков там было больше. Намного больше. Это значит, ребята, что кто-то регулярно сюда наведывается за золотом. И этот кто-то не настроен на его делёжку.

Могильник

Будет обманом сказать, что перед ребятами остро стала проблема морального выбора. Это золото было ничьим. Его единственным полностью законным хозяином было исчезнувшее государство. Люди, которым оно служило — или могло послужить — оружием в борьбе за какие-то цели, давно погибли или умерли.