— Зная тебя, не могу поверить, что это так.

— Вернемся к более важной теме. Как Крэг относится к моему пребыванию здесь? Ты так и не ответила на этот вопрос.

Алексис неторопливо пила вино. Было совершенно ясно, что она обдумывает ответ, и чем длиннее становилась пауза, тем неувереннее ощущал себя Джек. В конце концов, он был гостем в доме этого человека.

— Думаю, что я сознательно не стала тебе отвечать, — сказала она. — Как ты предположил в нашем телефонном разговоре, он стесняется просить о помощи. Крэг рассматривает любую зависимость от кого-либо как признак слабости, а это дело поставило его в полную зависимость от других.

— Но ведь помощи попросил не Крэг, — сказал Джек. Он съел спагетти и приступил к салату.

— Ты прав, — поставив бокал на стол, ответила Алексис. — Это я от его имени обратилась за помощью. Он вовсе не рад твоему присутствию, он стыдится. Но зато я в полном восторге. — Алексис потянулась через стол и, схватив Джека за руку, сжала ее с неожиданной силой. — Спасибо, что ты приехал, Джек. Мне тебя очень не хватало. Я знаю, что время для твоего отъезда из Нью-Йорка крайне неподходящее, и это придает твоему поступку особое значение. Спасибо, спасибо, спасибо!

Джека захлестнул поток ее эмоций, и он вдруг почувствовал, как его лицо заливается краской. Джек решил не давать волю чувствам. Он освободил руку, отпил вина и сменил тему.

Алексис едва заметно улыбнулась.

— А ты совсем не изменился и по-прежнему ловко ускользаешь из пространства эмоций. Делаешь полный разворот. Неужели ты действительно считаешь, что я могла этого не заметить?

— Я постоянно забываю, что ты профессиональный психолог, — со смехом ответил Джек. — Это была инстинктивная реакция самосохранения.

— По крайней мере признаешь, что тоже не лишен эмоций. Ну хорошо, вернемся к суду. Пока мы выслушали вступительные речи адвокатов и показания первого свидетеля.

— И кто же был этим первым свидетелем? — спросил Джек, покончив с салатом и поднимая бокал.

— Бухгалтер Крэга. Как пояснил позже Рэндольф Бингем, он пригласил этого свидетеля для того, чтобы показать, что Крэг имел перед умершей пациенткой определенные обязательства. Это было несложно, поскольку покойница внесла предоплату и Крэг с ней встречался постоянно.

— Что значит «внесла предоплату»? — с удивлением спросил Джек.

— Крэг почти два года назад перешел с традиционной системы на так называемую concierge-медицину.

— Неужели? — продолжал удивляться ничего не знавший об этом Джек. — Но почему? Практика Крэга, насколько я знаю, процветала и очень ему нравилась.

— Я назову тебе главную причину, даже если он и не захочет этого сделать, — сказала Алексис, придвинувшись ближе к столу, как будто собралась открыть брату какую-то страшную тайну. — В последние годы Крэгу стало казаться, что он все больше утрачивает возможность принимать необходимые для пользы пациента решения. Тебе наверняка это известно. Чем больше страховые компании стараются ограничить расходы, тем сильнее вмешиваются в отношения пациента и врача, указывая последнему, что он имеет право делать, а что — нет. Для таких людей, как Крэг, это невыносимо.

— Что, по-твоему, Крэг сказал бы, если бы я спросил, почему он изменил стиль практики? — поинтересовался Джек.

Он, конечно, слышал о concierge-медицине, но считал ее лишь модным поветрием, которому следует небольшая группа пребывающих на обочине главной дороги врачей.

— Он никогда не признается, что ему приходилось жертвовать интересами пациента из-за требований страховых компаний или каких-то программ правительства.