- А… - протянул он в замешательстве и затем осмысленно добавил: - Разве вы не рассказали им о Мунроке, Индиго… и о своем плече?

- Нет.

- Я не понимаю… почему?

- Не вижу смысла мстить тебе за то, что натворил твой отец.

- Но ведь… он только потому и затеял все это… в самом начале… потому что я попросил.

- Алессандро, - сказал я, - многие ли отцы способны на то, что сделал он? Какой отец дойдет до убийства, чтобы выполнить просьбу сына, которому захотелось скакать на Архангеле в Дерби?

После долгой паузы Алессандро сказал:

- Значит, он был сумасшедший. Он на самом деле сошел с ума.

Не слишком утешительно.

- Он болел, - сказал я. - Он заразился после твоего рождения. Эта болезнь и проникла в его мозг.

- Значит я не?..

- Нет, - ответил я. - Ты - нет. Ты не можешь ее унаследовать. Ты так же здоров, как все. Постараешься - станешь, кем захочешь.

- Кем захочу, - повторил он рассеянно. Он ушел глубоко в себя. Я не торопил его. Я ждал очень терпеливо, потому что от того, кем же он хочет стать, зависел исход игры.

- Я постараюсь стать жокеем, - сказал он тихо. - Хорошим жокеем.

Я перевел дыхание.

- Ты имеешь право участвовать в скачках везде, где пожелаешь, - сказал я. - В любой стране.

Алессандро смотрел на меня с совершенно новым выражением лица, без тени надменности. Этот мальчик совсем не был похож на того, кто приехал из Швейцарии три месяца назад, и это действительно был другой человек. Произошла переоценка ценностей, и тот мир, который он знал, пришел к концу.

Чтобы одолеть отца, я изменял сына. Изменял его сначала единственно для того, чтобы решить возникшую проблему, но позднее и потому также, что полученный результат того стоил. Отпустить его сейчас - вот это была бы потеря. И я выпалил:

- Можешь остаться в Роули-Лодж, если хочешь.

Что-то разлетелось вдребезги внутри него, как будто стекло разбили. Совершенно невозможная вещь, но я готов поклясться, что, когда Алессандро отвернулся, у него в глазах стояли слезы.

Он отошел на четыре шага и остановился.

- Ну? - спросил я.

Он крутанулся. Слезы высохли, не пролившись, как бывает у малышей.

- В качестве кого? - спросил он опасливо, боясь подвоха.

- Жокея нашей конюшни, - ответил я. - Второго после Томми.

Он удалился еще на шесть шагов, весь как на пружинах.

- Иди сюда! - позвал я. - Что с завтрашним-то днем?

Он оглянулся и сказал на ходу:

- Я буду здесь к утренней проездке.

- Не приходи! - крикнул я. - Давай отоспись, поешь как следует, а сюда к одиннадцати. Мы летим в Честер.

- Честер? - удивленно вскрикнул он, повернувшись и пятясь задом.

- А ты слыхал про Клип Клопа? - орал я. - Знаешь о нем?

- Да, - завопил он в ответ и залился неудержимым хохотом. Он убегал по дорожке, подпрыгивая, чуть не летя по воздуху, - как будто ему всего шесть лет.