— Не говори так! — задохнулась я. — Зачем ты говоришь такие ужасные вещи?

— Потому что это правда, — возразил Кейд, и тембр его голоса понизился. — Я смотрю в твои глаза и вижу в них отражение своей души.

Я была ошеломлена его словами, которые не должна была слышать, и которые не должен был произносить он. Но я не могла заставить себя оттолкнуть его. Агония в его глазах держала меня в плену.

— Я знал с самого начала, как только тебя увидел, что ты станешь моим падением.

Тяжело сглотнув, я больше не могла смотреть ему в глаза.

— Кейд, — мой голос дрогнул, и я остановила свой взгляд на его груди: — Не говори мне этого. Я не могу… это неправильно. Мы будем семьёй. Я стану твоей сестрой.

— Мои чувства к тебе далеки от родственных, — с едкой горечью произнёс он, и прежде чем я успела среагировать, его руки сомкнулись на моих бёдрах, рывком притягивая меня к нему. Наши тела прижались друг к другу — моя грудь уперлась в жёсткую плоскость его груди, а руки Кейда обхватили меня за ягодицы.

— Это тебе тоже кажется чем-то братским?

Теперь уже я начала по-настоящему паниковать. Этого просто не могло происходить.

— Остановись! — предупредила я дрогнувшим голосом. — Не делай этого. Отпусти меня!

— Ты никогда не была в моём плане, — прошептал он. — Боже, как бы я хотел никогда тебя не знать, — боль в его голосе проникала в моё сердце, оставляя глубокие отметины, — только чтобы больше никогда этого не чувствовать.

— Ты небезразличен мне, — настаивала я, — как друг!

— Лгунья, — прорычал он. — Ты испытываешь ко мне большее, даже если отказываешься это признать. — Его рот жёстко опустился на мой, требуя ответа, и когда я начала сопротивляться, его руки обхватили моё лицо, удерживая меня на месте. В агонизирующем стремлении освободиться я с силой толкнула его в грудь, и моя ладонь, взлетев вверх, залепила ему звонкую пощёчину.

На какой-то момент мы вдвоём замерли, и меня пронзил ужас того, что я только что сделала. Кейд медленно повернул ко мне лицо, встретившись со мной взглядом.

— Можешь лгать себе, сколько хочешь, но ты не должна быть с Блейном, — отрывисто произнёс он. — Возможно, ты его любишь, но твои чувства основаны на заблуждении.

— Ты ничего не знаешь! — вскинулась я, не осознавая, что по моим щекам снова покатились слёзы.

— Я знаю, что единственное украшение, которое ты носишь, это медальон, подаренный мною, а вовсе не его обручальное кольцо. Возможно, ты не хочешь этого признать, но знаешь, что я прав.

— Убирайся! — закричала я, отступая назад. Мой взгляд привлекли хрустальные часы, стоявшие на столе, и я запустила их в Кейда. Он успел уклониться, и часы с грохотом разбились о стену.

Взгляд Кейда пронизывал меня насквозь, и угол его рта дёрнулся вверх:

— Не волнуйся. Я не собираюсь оставаться и смотреть, как ты совершаешь самую большую ошибку в своей жизни.

После этого он ушёл, а я, оставшись одна, упала на диван в судорожных рыданиях. Слова Кейда эхом звенели у меня в голове, не умолкая ни на секунду. Это была неправда. Я любила Блейна. Он любил меня. Мы собирались создать счастливую семью.

В конечном итоге, погружённая в хаос мыслей и сомнений, я заснула на диване, судорожно сжимая в ладони золотой медальон, висевший на моей шее. Именно в таком состоянии нашёл меня Блейн на следующее утро.

— Эй, соня, — поддразнил он меня, сев рядом на край дивана. — Почему ты здесь? С тобой всё хорошо?

Он убрал волосы с моего лица, и я потёрла опухшие от слёз глаза.