- Так исправлю, Сергей Васильевич! Ей-Богу всё исправлю. Вот те крест…

- Не нужно крест, Аполлинарий Изотович! Мы же не в церкви. Достаточно оформить Ваши добрые намерения документально. Вот, Ваше решение о введении на вашей мануфактуре 8-часового рабочего дня. Вот договор со строительной артелью на превращение ваших мастерских из «авгиевых конюшен» во что-то, более приличное. Вот договор на строительство жилья для работников, на организацию фабричной школы... И не беспокойтесь, на всё, кроме картишек, хватит. Мои счетоводы не ошибаются. Подписывайте, и начинаем дружить.

Купец сел в кресло, взял в руки бумаги, покрутил, и задал давно мучивший его вопрос:

- Сергей Васильевич, а что у меня там не сбалансировано, никак в толк не возьму?

- У Вас, голубчик, - Зубатов посмотрел на купца, как учитель на нерадивого ученика, категорически не желающего выучить домашнее задание, - не сходится баланс между получаемым и отдаваемым. А это - причина всех болезней, как у отдельно взятого лица, так и у государства в целом.  Вот Вы, - верующий человек, стало быть? Вот смотрит, смотрит Всевышний, как Вы на кон дневную зарплату всей мануфактуры за раз ставите, а потом бежите гривенниками на паперти откупаться…  Потом берёт мухобойку, и, ррраз! - Зубатов грохнул перед купцом папкой по столу…

- Сергей Васильевич, - купец широко, с прищуром посмотрел на сыщика, - так неужто, Вы и есть, - та самая мухобойка?..

- Да Господь с Вами, Аполлинарий Изотович. Мухобойка - это те революционеры, которые к Вам в контору тропинку протоптали. Причём это такая мухобойка, которая и Вас не пожалеет, и от меня мокрого места не оставит, хотя я к Вашим карточным и мануфактурным делам никакого касательства не имею.

- Дюже ловко говорите, Сергей Васильевич, да только непонятно, - вздохнул купец, надевая картуз.

- Чего уж тут непонятного, - удивился Зубатов, - если поклажу положить на один бок, весь возок перевернется.  Если всё в один карман засунуть - сюртук порвётся. Делиться надо уметь, Аполлинарий Изотович, - строго, в соответствии со Священным писанием, а не милостыню «у церквы» раздавать. Делиться - это воздавать по совести, и по заслугам... Сами не научитесь – всё без Вас поделят, а Вас самого сожрут, как рождественского гуся...

В коридоре раздался грохот сапог, и в кабинет, буквально ворвался, один из агентов Зубатова

- Сергей Васильевич! Вы просили предупредить! Кажись, началось!..

На фоне крайне неудачного дебюта в русско-японской войне, язвительные словечки о некомпетентности, высказанные Николаем Вторым своему дяде, генерал-адмиралу, оказались последней каплей, переполнившей чашу терпения профессиональных казнокрадов, после чего им стало понятно - пора!..  Пора «валить» к своим подельникам в зарубежье. Или, на худой конец, «валить» власть, которая жаждет найти козлов отпущения, хороших и разных.

Великосветская, насквозь коррумпированная тусовка, хорошо погревшая руки на казённых заказах - это страшная сила. Риск потерять «хлебное место» - более, чем серьёзный мотив, для весьма непопулярных решений. Боярская оппозиция не раз предавала собственное Отечество ради своих шкурных интересов. Местоблюстителиначала ХХ-го века были ничуть не лучше своих коллег времён Великой Смуты. Та же беспринципность, то же мздоимство, те же спесь и высокомерие.

Капиталом служивого боярства, сиречь чиновничества, являются не заводы и фабрики, не земля и крепостные, а должность, и прилагаемая к должности возможность пользоваться казёнными средствами, как своими собственными.

Государственная служба приносит коррупционерам не сотни, а тысячи процентов прибыли. И за этот капитал чиновники готовы биться с кем угодно, используя какие угодно методы.