|
— С какою завистью воображаю я московских моих знакомых, имеющих случай часто тебя видеть; с каким удовольствием хотел бы я быть на их месте и с какою гордостью сказал бы им: мы некогда жили вместе; часто одно думали, одно делали и почти — одно любили; иногда ссорились, но расстались друзьями, или по крайней мере, я так льстил себе. Как бы желал я позавтракать с тобою в одной из московских ресторациев и за стаканом Бургонского пройти трехлетнюю кишеневскую жизнь, весьма занимательную для нас разными происшествиями. Я имел многих приятелей, но в обществе с тобою я себя лучше чувствовал, и мы кажется оба понимали друг друга; несмотря на названии: лукавого соперника и черного друга я могу сказать, что мы были друзья-соперники, — и жили приятно!
Теперь сцена кишеневская опустела, и я остался один на месте, чтоб, как очевидный свидетель всего былого, мог со временем передать потомству и мысли и дела наши. Всё переменилось здесь со времени нашей разлуки: Сандулаки вышла замуж; Соловкина умерла; Пулхерия состарилась и в бедности; Калипсо в чахотке; одна Еврейка осталась на своем месте; — но прежних дней уж не дождусь: их нет, как нет! Как часто по осушонным берегам Быка, хожу я грустный и туманный и проч.: вспоминая милого товарища, который умел вместе и сердить и смешить меня. Самая Madame Вольф сильно действует на [меня] мое расположение, — и если ты еще не забыл этот предмет, то легко поймешь меня…! Место Катакази занял Тимковской, ты его верно знаешь: он один своим умом и любезностью услаждает скуку. Ты может быть захочешь узнать, почему я живу здесь так долго, но я ничего тебе сказать не в состоянии; какая-то тягостная лень душою овладела! счастие по службе ко мне было постоянно: за все поручении, мною выполненные с усердием, полу-милорд наградил меня благодарностью и несколько раз пожатием руки; чины же и кресты зависели от окружающих, коих нужно было просить, а я сохранил свою гордость и не подвинулся ни на шаг. — Теперь его чорт взял, он отправился в Англию, но я ожидаю способов возвратиться в Москву белокаменную и соединиться с друзьями, но: Меж тем я уверен, что ты меня вспомнишь: удостоенный некогда целого послания от тебя, я вправе надеяться получить несколько строк, а также, если можно, и чего-нибудь нового из твоего произведения. Я имел первую часть Онегина, но ее кто-то зачитал у меня; о второй слышал и жажду ее прочесть. — Если вздумаешь писать ко мне, то надписывай прямо в Кишенев, а всего лутче пошли в дом Киселевых, кои ко мне доставят и таким образом будут нашим почт-амтом. — Я часто говорю о тебе с Яковом Сабуровым, который вместе со мною в комиссии по делам Варфоломея, — он тебя очень любит и помнит. — Липранди тебе кланяется, живет по прежнему здесь довольно открыто и, как другой Калиостро, бог знает, откуда берет деньги. — Прости, с нетерпением ожидаю удостоверения, что в твоей памяти живет еще Алексеев. 30 октября.
Bonjour; venez chez moi demain soir à 8 h. — Nous lirons Годунов.
Будь у меня вечером и привези [Му] Хомяковых. А. П. Адрес: Муханову.
J'espérais vous voir et vous parler encore avant mon départ, mais mon mauvais sort me poursuit dans tout ce que je veux. Adieu donc, cher ami — je vais m'enterrer à la campagne jusqu'au premier janvier — je pars la mort dans le cœur.
Je m'empresse, Madame la princesse, de vous envoyer les ceintures. Vous voyez que j'ai une belle occasion de vous faire un madrigal à propos de la ceinture de Vénus etc. — mais le madrigal et le sentiment sont devenus également ridicules. Que vous dirai-je de mon voyage? il continue sous les plus heureux auspices — sauf un chemin détestable et des ямщик insupportables. |
