Стонет сизый голубочек

Гайдебуров - Павел,

Либеральный жар, дружочек,

Весь он поубавил...

 А где иные прочие, то о сем не есть и глаголати. Я сделаю то, что Вы скажете этому "голубочку", но лучше бы он не заводил лишнего.

Преданный Вам Н. Лесков.

 Суворин в Москве. Уезжая туда, он пожаловался мне, что "Франсуаза" причинила ему очень много неприятностей.

22. 1891 г. Февраля 26.

26 февраля 91. СПб. Фуршт., 50, 4.

 Достоуважаемый Лев Николаевич.

 Очень рад, что Вы согласны с моим взглядом на затею Лисицына. Я много видел примеров - к чему это сводится. Затеять дело с недостаточными средствами, и сразу же пойдут бедниться и "удерживать мзду наемничью", а в конце концов пойдут на всевозможные сделки и компромиссы или сдадут дело торгашу, который поведет совсем особенную линию. И притом - что за охота идти в зависимость, в какой находятся издатели нашей страны? Для чего увеличивать это полчище людей, обязанных ежедневно врать и клеветать на кого попало?.. Я Лисицына не знаю, но ко мне ходит один его товарищ, и я этому все сказал, и он со мною согласился и хотел писать Лисицыну. Думаю, что этим дело можно закончить. Здоровье мое все плохо: дня нет без припадка ангины (нервной?), и я боюсь ехать в душных, отопленных вагонах, но видеться с Вами очень хочу и очень в этом нуждаюсь. Мне хочется писать "Безбедовича", романчик с героем простого разумения, и я хотел бы говорить с Вами об этом характере и наметить "художественные пятна картины". Затем хочется и побыть с Вами для себя самого. Я с Вами духовно совещаюсь каждый день и не дожидаюсь от Вас писем, потому что знаю, что к Вам пишут много и Вам не легко всем ответить; но когда я получаю от Вас несколько строк - это меня очень радует. - О повести моей из "Вестника Европы" пока знаю только, что они ее облюбовали и берут, кажется, для апрельской книжки. Личных переговоров с Стасюлевичем мы не имели, а все сватал Владимир Соловьев, но и его я давно не вижу. А потому на вопрос Ваш о повести не могу сказать ничего определительнее того, что говорю. У меня же за это время, как рукописи нет дома, набралось множество прибавок, очень характерных. От Владимира Соловьева я слышал, что Стасюлевич считает повесть "вполне цензурною", и таково же мнение Соловьева, но я сам уже чутье потерял для определения, "что льзя и чего неможно". Вчера запретили розничную продажу "Нового времени" Суворин, говорят, будто "ужасен"... Сидит будто в кабинете, запершись, перед открытом настежь окном... Все окружающие в отчаянии, а мне кажется, что дело кончится пустяком, то есть через 10-15 дней продажу, вероятно, разрешат, "дабы не дать распространения другой газете, менее восприимчивой к внушениям правительства". Поводом к запрещению продажи было перекривлянье Бурениным дела варшавской актрисы, убитой Бартеневым. Оскорбительным найдено неуважительное обхождение с "вольными всадниками сводной закутильской молодежи". Лампадоносцев ходатайствует об усилении строгостей к "Русской мысли" и "Северному вестнику". Поп Перетерский подвалил изрядную свинью Ивану Ильичу учреждением "исцеленного отрока" и "отбил богомольца". Теперь агенты Ивана Ильича изловчаются "поворотить народ". Приехал Ругин и рассказал всю свою историю. Об обращенной девице я подумал то же самое, что и Вы ему сказали. Он живет теперь у отца и, кажется, очень хорошо делает, что так поступает. "Посредник" едва влачит свое бедственное существование и, вероятно, должен будет прикрыть себя крышкою. Образ, написанный Репиным, я не видал.