Набросив поверх майки кожаную куртку, все-таки в августе уже довольно прохладно по вечерам, я зачем-то засунул в карман штанов коробочку с кольцом и вышел на улицу. Пройдя несколько кварталов, я понял, что постепенно выхожу из той части города, которая считалась центральной. В этот момент мне безумно хотелось, чтобы на меня напали какие-нибудь отморозки. Как же мне этого хотелось, просто словами не передать. Но, как назло, отморозки словно чувствовали мое настроение и предпочитали гулять в каком-то другом месте, а на улицах, по которым я шел, все было тихо, мирно и пристойно.

Наконец, мне надоело просто так болтаться, и я поймал такси, потому что понятия не имею, где находится эта улица Зодчих.

Добравшись до места, которое оказалось той еще дырой, я расплатился, вытряхнув из кошелька всю имеющуюся у меня мелочь, и вышел из машины под недовольный бубнеж водителя про голодранцев, которые, похоже, на паперти промышляют. Ну что поделать, голодранцы они такие. Сам бы подумал, какой аристократ поедет в столь сомнительно место, особенно имея тугой кошелей наличности за пазухой.

Зайдя в прокуренный зал, я даже сразу не заметил свою подружку, которая за все эти годы практически не выросла, в отличие от нас с Рейном, и оставалась маленькой и округлой в тех местах, где это было необходимо, что вызывало обильное слюноотделение у мужиков и смех у нас, потому что Ванда периодически истерила по этому поводу, заявляя, что она толстая. Никакие нагрузки, никакие тренировки не смогли сделать ее грудь более плоской, а бедра узкими. При тонкой талии, на которой не было ни капли жира, эффект был сногсшибательным в прямом смысле этого слова.

— Дей, мы здесь, — я, наконец, разглядел ее, когда она привстала со своего стула и помахала мне рукой.

Я подошел как раз в тот момент, когда к ней попыталось подкатить какое-то чмо.

— Ты такая секси, — чмо без разрешенья уселось на незанятый стул и потянулось к Ванде, но наткнувшись на ствол и жетон, которые ткнула ему в морду вредная девчонка, несколько опешило.

— А еще у меня пистолет, и я умею им пользоваться, — голосом Ванды можно было пчел приманивать, настолько он был приторно-сладким.

— А да, точно, — чмо не отводило взгляда от направленного на него дула пистолета, и даже практически неприкрытая грудь Ванды его уже не волновала.

— Исчезни, — я за плечо вышвырнул загипнотизированное тело из-за стола. — Ты в этом наряде выглядишь как проститутка.

— Ой, вот только морали мне читать не надо, ладно, папочка, — Ванда убрала пистолет и сразу же налила мне в стакан водки. — Штрафная.

— Ты где его прячешь? — я с удивлением рассматривал обтягивающую кофточку с огромным вырезом и даже заглянул под стол, чтобы убедиться, что брючки обтягивают ее как вторая кожа.

— Лучше не спрашивай, пей штрафную, — непреклонным тоном сообщила Ванда, и я лихо опрокинул в себя стакан. — Дей, ты помнишь Элли? — Ванда наклонилась и повернула мою голову в сторону своей собутыльницы.

Я долго рассматривал сидевшую напротив Ванды девушку. Русые волосы, серые глаза, я окинул взглядом ее фигурку, ту часть, которая была мне видна: тоненькая, худенькая — она практически не изменилась.

— Элли Даллас, — наконец произнес я. — Разумеется, помню.

— Как поживает Матис? — ее голос стал немного ниже, чем был раньше, но в целом и он не изменился.

— В полном здравии. Гоняет, выигрывает, осеменяет за большие деньги, — я криво усмехнулся. Мне было слегка не по себе от ее пристального взгляда, которым она рассматривала меня.

— Так, мы здесь зачем собрались? Чтобы выпить, значит, надо пить, — Ванда разлила водку по стаканам.