На второе письмо я смотрел еще более ошарашенно, чем на то, что от гномов. Я долго не решался его вскрывать, и даже хотел отложить его подальше, но Гвэйн неожиданно тихо заскулил.

Я погладил его по белой шерсти и решительно взял письмо, адресованное мне от Реггана Гволхмэя.

«Деймос, я искренне приношу свои соболезнования тебе по поводу твоей утраты. Это большая потеря для всех, включая тебя. Я не могу представить ту боль, которую ты сейчас чувствуешь. Не хочу тревожить тебя пустыми словами, просто хочу попросить тебя о встрече. Нам надо поговорить. Мне надо с тобой поговорить. Прошу не игнорируй меня. Ответь о своем решении в письме, либо по телефону. Данные указаны на обороте. С уважением, Регган».

Во мне боролись странные чувства. Зачем ему со мной говорить? О чем? И почему сейчас? Ведь почти через неделю мы встретимся в Волфнесте? Я решил не отвечать Гволхмэю, пока полностью не приду в себя и не обдумаю его предложение. Больше никаких необдуманных поступков мне совершать не хотелось.

Мама решила не откладывать поход в банк, а мне было все равно. Пришлось вызывать такси, потому что, хоть машины в поместье были, а вот шофера не было, как не было прав на вождение ни у меня, ни у мамы. Тем не менее, уже на следующий день, после снятия Купола и получения этого самого приглашения, мы с мамой сидели в небольшом кабинете и разглядывали расположившегося напротив гнома. Выглядел он как обычный гном: маленький худощавый человечек с большой головой. На первый взгляд казалось, что голова по размерам составляет половину от роста, но при ближайшем рассмотрении это впечатление рассеивалось. Голова была просто размера обычного человека, что комично и неестественно смотрелось на маленьком тельце. Гном имел острые черты лица, большой нос с горбинкой, большого размера закругленные уши и бегающие глаза. После минутного общения с ним мне показалось, что он мысленно отобрал у меня последнее, причем на законном основании.

— Мое имя Гринвудст, я являюсь поверенным семьи Нейманов уже много лет. Могу ли я начать? — Он дождался утвердительного кивка и продолжил, — Арес Нейман в марте девятьсот восемьдесят первого года подал прошение на официальное усыновление Деймоса Фолта, и пятнадцатого мая это прошение было удовлетворено. Сделано все это было для того, чтобы в дальнейшем не возникло проблем с вступлением в наследство. Мистер Нейман, согласно завещанию, составленному еще в девятьсот семьдесят шестом году, оставил все свое состояние, включающее: наличные средства, драгоценности, артефакты, а также недвижимость и пакеты акций различных предприятий, как магических, так и не магических на общую сумму с учетом вычета налога… — я почувствовал, что отключаюсь. Мне было неинтересно слышать про то, чем владел Арес. Безразлично. — … Однако мистер Нейман был осведомлен о своем недуге и, чтобы его завещание не было оспорено другими претендентами, имеющими с ним прямое родство, он заблаговременно позаботился о том, чтобы закрепить за вами право носить его имя на законных основаниях, путем усыновления. Завещание было переписано с учетом вашего изменившегося статуса шестнадцатого мая девятьсот восемьдесят первого года после падения Империи и надлежащим образом заверено. Ознакомьтесь со списком наследуемого вами имущества и поставьте подпись. Правда, до момента вашего совершеннолетия всем вашим имуществом будет распоряжаться ваша мать, что также прописано в завещании. Также я выражаю надежду на то, что и в дальнейшем буду исполнять роль вашего поверенного.

Так как я благополучно прослушал и не имел представления, чем я сейчас владею, мой изменившийся финансовый статус меня не взволновал. Какая разница, сколько на счетах денег, понятно же, что много. Шоком для меня было то, что Арес меня все-таки усыновил! Он меня усыновил, он хотел, чтобы я был его сыном по-настоящему, без каких-либо оговорок, а я со своей тупостью, со своей ленью не сумел освоить то, что мне было дано с рождения, и профукал этот шанс.