– А ты знаешь, кто он такой? – шепнула однажды сиделка медсестре. – Я имею в виду в мирной жизни? – Сама она была фермершей с холмов Кентукки, но и она слышала о «Стали Бернхама». Она догадалась об этом по каким‑то его намекам. Тогда она начала расспрашивать всех вокруг, и один из офицеров подтвердил, что это «Сталь Бернхама». Сестра скептически посмотрела и только пожала плечами.

– Ну и что? Он на войне, как и все мы. Его корабль затонул. Сиделка кивнула, но она выжидала и, когда он был в отделении, представилась ему. Он разговаривал с нею точно так же, как со всеми остальными.

– Боже мой, к этому парню не подступиться, – пожаловалась она подруге.

– Может быть, его кто‑то ждет. – Но такие соображения останавливали далеко не всех.

В госпитале Окленда о Лиане говорили иначе.

– У вас на войне друг? – спросил ее как‑то молодой парень. Он был ранен, его трижды оперировали, но так и не смогли вынуть из его живота все осколки.

– Муж, – улыбнулась Лиана.

– Один из тех, кто был в Коралловом море? Она говорила с ним об этом, когда он только поступил, и он понял, что ей многое известно об этой битве.

– Нет, он был во Франции.

– Что он там делал? – Молодой человек удивился.

Это как‑то не вязалось с тем, что он знал о ней и что он слышал от нее самой.

– Он боролся против немцев в Сопротивлении. Он француз.

– О! – Молодой человек удивился еще больше. – Где же он теперь?

– Его расстреляли.

Последовало долгое молчание. Она осторожно поправила одеяло у него в ногах. Она ему нравилась, ведь она такая красивая.

– Извините. Мне очень жаль. Она повернулась к нему и с грустной улыбкой сказала:

– Мне тоже.

– У вас есть дети?

– Две девочки.

– Они такие же хорошенькие, как их мама? – Он улыбнулся.

– Они намного красивее меня, – ответила она с улыбкой и подошла к другой кровати. Она часами работала в отделении, выносила судна, держала руки и головы тем, кто бился в судорогах. Она почти не говорила о себе. Говорить было не о чем – жизнь кончилась.

В сентябре дядя попытался вытащить ее на обед – с трауром пора было кончать. Но Лиана только покачала головой.

– Я так не думаю, дядя Джордж. Мне завтра рано на работу и… – Ей не хотелось извиняться. Она не хотела никаких развлечений. Она ничего не могла делать, только ходить на работу, возвращаться, сидеть с детьми, а потом ложиться спать.

– Тебе полезно переменить обстановку. Нельзя же только ходить в госпиталь и обратно. И так каждый день.

– Почему бы и нет? – Ее взгляд говорил: «Не нужно меня трогать».

– Ты ведь не старуха, Лиана. Ты хочешь жить, как старуха, но ты молодая.

– Я вдова, а это то же самое.

– Черта с два!

Лиана начала напоминать ему брата, когда тот остался вдовцом, а мать Лианы умерла при родах. Это какое‑то безумие. Лиане всего тридцать пять, она не может похоронить себя вместе с мужем.

– Ты знаешь, как ты сейчас выглядишь? Худа, как жердь, глаза ввалились, одежда висит, как на вешалке.

Она посмеялась и покачала головой.

– Хорошую же картину ты нарисовал.

– Смотрись иногда в зеркало.

– Я стараюсь этого не делать.

– Послушай меня, девочка.