Цветное телевидение было определенно веселее нашего ужасно раскованного генетического метода репродуцирования. Эх, хорошо. Это любимый мир.

     Я сел за пульт и стал нажимать клавиши, пока одна из них не щелкнула.

     Экран замигал, засветился и брызнул цветами.

     Потом все на экране замерло. Я нашел массу кнопок и стал нажимать на все подряд... так я мог слушать музыку меняющихся цветов. И только я поднес мачете ко рту, как что-то произошло.

     Смех.

     Сначала я подумал, что это мелодия. Но это был человеческий смех. И на экране, из хаотического мерцания цветов выплывало чье-то лицо. Это была картина. Не замечая остального, я смотрел, как из отдельных точек и оттенков, переплетений мелодии рождалось лицо. Среди этого визуального буйства - лицо Челки.

     Но смеялся другой человек.

     Челка растворилась. На экрана возникло другое лицо: Навозник. Снова странный смех. Неожиданно на одной стороне экрана появилась Челка, а на другой - Навозник. В центре появился смеющийся юноша, и смеющийся явно надо мной. Картина очистилась и заполнила всю комнату. Позади юноши были разукрашенные улицы, блестящие развалины стен, заросшие травой. И все это освещало бледное солнце на сетчатом небе. На фонарном столбе сидело какое-то создание с плавниками и белыми жабрами и красной ногой царапало ржавчину.

     Юноша, красноволосый - краснее, чем братья Блой, краснее, чем насыщенная кровь - смеялся, потупив глаза. Его ресницы были золотистыми.

     Прозрачная зеленая кожа фосфоресцировала, но я знал, что при нормальном освещении она должна быть бледной, как у умершего Беленького.

     - Чудик, - при смехе у него показывались мелкие зубы - много, слишком много для него. Похоже на рот акулы, ее я видел в книге у Ла Страшной. Ряд за рядом - игольчатые зубы. Чудик, как ты собираешься отыскать меня?

     - Что?.. - сказал я, надеясь, что иллюзия исчезнет, как только я заговорю.

     Но все осталось по прежнему. Юноша по-прежнему стоял там, одной ногой в водосточной канаве, заросшей травой. С экрана исчезли только Челка и Навозник.

     - Где ты?

     Он поднял глаза. Белков в этих глазах не было, они сверкнули коричневым и золотым. Попробуйте представить собачьи глаза на человеческом лице.

     - Мать называла меня Бонни Вильямс. Теперь меня все называют Кид Смерть. - Он сел на траву, положив руки на колени. - Ты хочешь отыскать меня и убить, как я убил Челку и Навозника?

     - Ты? Ты, Ло Бонни Вильямс...

     - Не Ло. Кид Смерть. Не Ло Кид.

     - Ты убил их? Но... зачем? - прошептал я в глубоком отчаянии.

     - Потому что они иные. Я сам иной, еще больше, чем некоторые из вас.

     Вы пугаете меня, а когда я пугаюсь, - он опять засмеялся, - я убиваю. - Он заморгал. - Ты знаешь, что на самом деле ты не видишь меня. А я тебя вижу.

     - Что ты собираешься делать?

     Он затряс огненной копной волос.

     - Я поведу тебя вниз, сюда, ко мне. Если я не захочу, ты никогда не сможешь найти меня. Не найдешь дороги. Я смотрю через глаза всех живых существ этого мира и того мира, где были наши предки. Я знаю многое о многом. Ты пойдешь, не зная дороги, и прибежишь ко мне. В конце концов, он поднял голову, - ты, Ло Чудик, прибежишь ко мне, в мой зеленый дом и будешь царапать песок, как овца, которая пытается удержаться на краю обрыва.