|
- Если это завел у себя господин Гарслан - ладно, делайте и у нас! - говорила мадемуазель Рогрон. - Верно, уж неплохо, у него есть вкус. - Сильвия, он предлагает нам карнизы в коридоре украсить овалами. - Вы называете это овалами? - Да, мадемуазель. - А почему? Вот странное название! Никогда не слыхала. - Но видали? - Да. - Знаете ли вы латынь? - Нет. - Ну, так вот. По-латыни это значит яйцевидный, ovum - значит яйцо. - Странные вы люди, архитекторы! - восклицал Рогрон. - Да ведь эти яйцевидные украшения выеденного яйца не стоят, а вы все норовите содрать за них подороже. - Коридор красить будем? - спрашивал подрядчик. - Нет уж, не к чему! - возмущалась Сильвия. - Только лишних пятьсот франков!.. - Лестница и гостиная так хороши, что жаль оставлять коридор неокрашенным, - возражал подрядчик. - Молодая госпожа Лесур в прошлом году выкрасила у себя коридор. - А ведь муж ее прокурор, его могут перевести из Провена. - О! Он еще будет когда-нибудь председателем суда в Провене! - говорил подрядчик. - Куда же тогда денется господин Тифен? - Ну, о господине Тифене можете не беспокоиться. У него красивая жена, его переведут в Париж. Так как же, будем мы красить коридор? - Да, пусть Лесуры видят, что мы не хуже их! - решал Рогрон. Весь первый год по водворении Рогронов в Провене был заполнен такого рода обсуждениями, радостью наблюдать за подвигающимися работами, а в связи с ними - усвоением разительных по своей новизне сведений и попытками брата и сестры завязать близкое знакомство с виднейшими семьями города Провена. Рогроны никогда не вращались в обществе, нигде дальше своей лавки не бывали; в Париже они ни с кем не вели знакомства и теперь жаждали удовольствий светской жизни. Вернувшись в Провен, переселенцы разыскали прежде всего супругов Жюльяр из “Китайского шелкопряда” с их детьми и внуками; потом семью Гепенов, вернее - целый клан Гепенов, внук которых и сейчас еще был владельцем “Трех прялок”; наконец бывшую владелицу “Домовитой хозяйки”, г-жу Гене, у которой три дочери были замужем в Провене. Эти три больших рода - Жюльяры, Гепены и Гене - распространились по городу, как сорняки по лугу. Мэр города г-н Гарслан был зятем г-на Гепена. Священник, аббат Перу, был родным братом г-жи Жюльяр, в девичестве Перу. Председатель суда г-н Тифен был братом г-жи Гене, которая подписывалась: “урожденная Тифен”. Царицей города была прекрасная г-жа Тифен-младшая, единственная дочь г-жи Роген, богатой жены бывшего парижского нотариуса, о котором никогда не упоминалось. Красивая, изящная и остроумная, нарочно выданная замуж в провинцию своей матерью, не желавшей иметь ее под боком и взявшей ее из пансиона чуть ли не накануне свадьбы, Мелани Роген смотрела на Провен как на место ссылки и вела себя там удивительно умно. Она получила прекрасное приданое, и у нее были еще лучшие виды на будущее. Что же касается г-на Тифена, то его старик отец почти уже выделил свою старшую дочь, г-жу Гене, дав ей в приданое, в счет наследства, значительную часть своего имущества, - так что отцовское имение, находившееся в пяти лье от Провена и приносившее восемь тысяч франков дохода, целиком должно было отойти к сыну. Таким образом, Тифены, у которых при вступлении в брак было двадцать тысяч ренты, кроме дома и председательского оклада, могли рассчитывать в будущем еще на двадцать тысяч франков в год. |
