|
е. разница в датах возврата групп в Свердловск составляет неделю), он заявляет, что ему надо поскорее успеть к маме и на этом основании просит о переводе в группу Дятлова. Затем городской штаб переносит дату возвращения в Вижай на 12 февраля, но Золотарев все равно продолжает рассказывать о поездке к маме и добивается-таки перевода. Наконец, уже на маршруте следует еще одна сдвижка, фактически «съедающая» всю разницу между сроками возвращения, но Семен Золотарев теперь не упоминает о маме, а остается с группой. Но если Семену действительно нужно было успеть к матери, как говорится, «кровь из носу», то 28 января ему следовало вместе с Юдиным повернуть назад, в Свердловск. Однако Золотарев этого не делает — он совершенно спокойно воспринимает очередной перенос срока. Нам ничего не известно — ни из дневника группы, ни из воспоминаний Юрия Юдина — о конфликтах или спорах внутри группы по этому поводу. Похоже, Золотарев отнесся к передвижке индифферентно, она его не обеспокоила.
Совершенно несерьезно предполагать, будто именно выигрыш во времени в 1 или 2 дня мог сподвигнуть Семена Золотарева на переход из группы Согрина в группу Дятлова. Причина явно крылась в чем-то другом. Рискнем предположить, что все разговоры Золотарева о срочной поездке на Кавказ изначально преследовали единственную цель — оправдать в глазах окружающих включение в группу Игоря Дятлова. Казалось бы, что мешало ему сразу попроситься в поход с последним? Скорее всего, Золотарев не был уверен в том, что Дятлов захочет взять его с собою. Ведь идею зимнего похода к Отортену Дятлов стал вынашивать вместе с друзьями еще в ноябре 1958 г. и имел возможность персонально отбирать участников. Невелики были бы шансы Золотарева попасть в их число, если бы он просто явился к Игорю Дятлову и попросился в нему группу. Поэтому мы вряд ли ошибемся, если скажем, что Золотарев фактически поступил как хороший манипулятор людьми — сначала он убеждал окружающих в одном, а в результате сделал другое. Причем переметнуться из группы Согрина в группу Дятлова, видимо, было не очень просто, ведь их персональный состав утверждался городским туристическим штабом. Во всяком случае, процедура эта, скажем так, имела формализованный характер и вряд ли подобные вопросы решались в один день. Примечательно, что в протоколах следствия вопрос о переводе Золотарева из группы Согрина в группу Дятлова никак не затрагивался. Это одна из многих «зон умолчания», связанная с Семеном, мимо которой, на первый взгляд, следствие никак не могло пройти. Слишком уж сильно Золотарев выпадал из ряда прочих погибших туристов! И тем не менее у следователя Иванова вопросов по персоналиям погибших не возникло. Вернее, не совсем так, скорее всего, таковые вопросы все же задавались, но полученные ответы отражения в деле не нашли. Вполне возможно, что случилось это неспроста — если Золотареву негласно помогали на уровне городского штаба или турклуба «Политеха» агенты КГБ (а без этого, видимо, не обошлось), то фиксировать эту помощь в официальных следственных документах было никак нельзя. Все должно было выглядеть так, словно ситуация разрешилась сама собою: попросил человек о переводе, его и перевели! Итак, серьезный кандидат на участие в операции «контролируемой поставки» есть — это Семен Алексеевич Золотарев. Однако одного «надзирающего» мало, причем по ряду причин. Во-первых, за грузом необходим круглосуточный надзор, а один человек обеспечить его не в состоянии в силу очевидных соображений физиологического характера. Во-вторых, наблюдения и умозаключения одного наблюдателя всегда субъективны, и даже у самого честного сотрудника госбезопасности возникает время от времени соблазн подчеркнуть личные заслуги на нелегком поприще нелегальной работы. И не просто подчеркнуть, но и преувеличить, и нафантазировать. Поэтому вторая пара глаз — это не просто подстраховка, но и объективный контроль, без которого в серьезном деле никак. |
