|
Разумеется, это не исключало возможности его тесного сотрудничества с госбезопасностью, выполнения в интересах КГБ неких поручений, ведения осведомительской работы в составе «студенческой линии» резидентуры, которую, как мы предположили, мог возглавлять Золотарев. Колеватов мог планировать в дальнейшем связать свою судьбу с могущественной спецслужбой — это было романтично, престижно и сулило немалые для того времени материальные блага. Однако зачисление в штат Комитета могло состояться лишь в будущем, после получения высшего образования и обретения звания офицера запаса. В случае с Золотаревым и Кривонищенко ситуация была кардинально иной — они уже имели дипломы о высшем образовании и офицерские звания. К 1959 г. Кривонищенко уже мог без особых затруднений закончить свердловскую школу КГБ с годичным курсом обучения, причем проделать это совершенно незаметно для окружающих — вопросы соответствующей маскировки были отработаны задолго до того. В этом контексте, кстати, пищу для размышлений дает секретная переписка отдела кадров «почтового ящика 404», где работал Георгий Кривонищенко, с прокуратурой, имеющаяся в материалах уголовного дела (п/я 404 — это шифр того самого комбината № 817 в Челябинске-40, где нарабатывался оружейный плутоний). В запросах отдела кадров Кривонищенко трижды назван «бывшим инженером»! Момент этот исключительно интересен. Он позволяет сделать вывод о том, что Георгий был откомандирован с комбината в некое иное учреждение, но продолжал числиться за отделом «п/я 404». Именно откомандирован, а не уволен — в случае увольнения отдел кадров комбината № 817 снимал с себя всю ответственность за его судьбу и даже формально не имел оснований слать какие-то там запросы в прокуратуру. Откомандирование — это временное направление работника в другое учреждение с сохранением за ним места в штатном расписании, связанное либо с выполнением какого-то объема работ (как говорили тогда, «аккордного» наряда), либо с обучением. Так что, строго говоря, Георгий Кривонищенко перед походом на Отортен на комбинате № 817 не работал, будучи откомандирован в некое секретное учреждение, не оставившее в документах уголовного дела никаких следов своего существования. Отдел кадров комбината, потерявший из вида своего «откомандированного» работника, трижды запрашивал прокуратуру о судьбе Кривонищенко.
В связи с этим интересен, кстати, и другой момент. Отдел кадров еще одного секретного «почтового ящика 205», где работал Слободин, также был озабочен судьбой своего секретоносителя. И тоже обращался с соответствующим запросом в прокуратуру. Но! В этом документе никто не называл Рустема «бывшим инженером». Почувствуйте, как говорится, разницу. В силу приведенных выше соображений руководители операции «контролируемой поставки» могли смотреть на Кривонищенко и Слободина как на полностью «своих» людей, в то время как в отношении Колеватова это было не так (подчеркнем в который уже раз — это отнюдь не исключало его привлечения к операции).
ГЛАВА 28 ЧТО И КАК ПРОИСХОДИЛО НА СКЛОНЕ ХОЛАТ-СЯХЫЛ ПОСЛЕ 16 ЧАСОВ 1 ФЕВРАЛЯ 1959 г
Теперь, пожалуй, самое время остановиться на том, почему на склоне Холат-Сяхыл случилось то, что случилось? Какими факторами была обусловлена трагедия, имелся ли шанс ее избежать? Чтобы понять внутреннюю логику событий, необходимо определиться с моделью предполагаемых действий, запланированных в рамках операции «контролируемой поставки». Общая схема таковой операции излагалась выше — Кривонищенко нес в своем рюкзаке одежду, загрязненную изотопной пылью, с целью передачи явившимся на встречу агентам иностранной разведки, а Золотарев и Колеватов должны были играть роль обеспечения, подстраховки от разного рода неожиданностей, отвлечения внимания и сглаживания «шероховатостей», возможных в процессе общения. |
