|
Когда мы подошли к забору, к платформе подъехал поезд. Так Вова вырвался у меня из рук… Вы же знаете, какой он сильный, мне не справиться было! Пролез через щель в этом заборе и побежал к открытым дверям в электричке. Я орала! Я вообще не знала, что делать! Там же турникеты. Мне ни пройти, ни пролезть. А ему по барабану! Чудом каким-то меня мужчина заметил, поймал мальчишку и мне обратно притащил. Вова его еще ногами всего испачкал, так вырывался! — Олеся закончила гневную тираду и, переводя дух, сдула с лица упавшую на глаза челку.
Алина молча смотрела на Олесю. Она не знала, что сказать. Каждый день, каждый час ее привычный мир распадался на кусочки. Олеся собрала вещи, быстро оделась и ушла. «У меня ничего не выйдет, — подумала Алина. — Наверно, у какой-нибудь другой матери, заботливой, доброй, терпеливой… которая любит готовить, убирать, играть в кубики или читать вслух в тысячу первый раз одну и ту же книжку из трех страниц. Наверное, у нее получится. Но не у меня…»
Кое-как протянув неделю, Алина дождалась визита в центр «Дети и мир». Там работала, как считалось, лучший психиатр, эксперт по аутистам Ирина Петровна Юшкевич. На этот раз Алина решила, что без Семена не пойдет. Он по-прежнему был очень странный. Алина даже думала позвонить Стасе и спосить, все ли у них в «Норме» спокойно. Впрочем, Анастасия и сама бы ей позвонила, если что. Алине сейчас и своих проблем хватает. Какие бы там сложности ни были у Семена, он и сам отлично с ними справится. Алина убедила Семена непременно пойти вместе к психиатру — он же сам настаивал на консультации авторитетного врача! И вот они сидят на маленькой кривоватой кушетке в Центре усиленного развития «Дети и мир» втроем: папа, мама и неожиданно присмиревший Вова. Алина постаралась, чтобы они приехали на прием заблаговременно. Но ждать пришлось недолго. Дверь кабинета открылась, оттуда вышла женщина с сыном: молодым человеком лет семнадцати, очень полным, рыхлым, с отсутствующим взглядом на удивительном одухотворенном лице. Зубовы замерли. Алина даже вцепилась пальцами в жесткую кушетку. Молодой человек был очень-очень странный! Он передвигался медленными шагами, его глаза смотрели куда-то вверх, словно выше пределов достижимости, где, казалось, он вел некие божественные расчеты, плавно переставляя руками невидимые в воздухе цифры. Но не это поразило Зубовых больше всего. Было в нем что-то неуловимое, но определенно напоминающее Вову: то ли поднятые вверх локти-«крылышки», то ли танцующая походка, то ли отрешенный взгляд. У Алины мурашки побежали по коже. — До свидания, молодой человек! — ласково сказала худощавая женщина в тонких очках, выглянув из двери. — А вы с мальчиком можете заходить. Алина и Семен встали и направились с Вовиком к кабинету, но, словно завороженные, оглядывались на юношу с покачивающейся походкой, которого мать плавно подталкивала к выходу.
Ирина Петровна задавала им вопросы, попросила заполнить несколько анкет, внимательно осматривала Вову, который первые пятнадцать минут выстраивал на полу длинную дорожку из машинок, а остальные сорок пять орал и дергал родителей за руки. Алина заученно повторила жалобы и симптомы: не отзывается на имя, не радуется приходу родителей, не играет в ролевые игры. Она уже начала понимать, какие именно аспекты интересуют врачей. Юшкевич все, что слышала от родителей, записывала в карту. Затем повторила уже знакомое Алине: «Я не могу пока точно сказать, что это аутизм. Нужно наблюдение. Постановка диагноза займет несколько месяцев». Алина уже была морально сломлена, она молча взяла анкеты и готова была идти, но тут очнулся Семен. — Послушайте, скажите конкретно, вы лично видите, что это аутизм? — требовательно спросил он. |
