Видно, Дана обстрелы запомнила, хотя очень маленькая тогда была.

– А это муты, – показала она следующий рисунок, – мама, папа и дети.

Папа был похож на помесь медведя и обезьяны и ходил на задних лапах. Мама – на олениху почему-то. Или козу, но тоже с лапами. А дети – кто во что горазд.

– А это боженька на облаках сидит, и к нему ангелы души уносят, – пояснила Дана следующую картинку. Ангелы напоминали плотоядных комаров с добычей в лапах.

– А ты в Бога веришь? – спросила я ее. Дана сказала, что да, и что она крещеная же. А я вот даже не знаю, может, мать меня и крестила в детстве. Да я все равно ни во что особо не верю, ну какой тут Бог? Ясно же, что никакой у нас тут не Апокалипсис, и не всадники там разные с ангелами, а просто война обыкновенная. Размолотили все к ядрене фене. Был бы Бог, все бы по-другому как-то было.

Но я Дану разубеждать не стала, это же хорошо, когда человек верит, сразу жить легче.

Еще Дана нарисовала принцессу с принцем, олигарха в замке и довоенную жизнь (там была семья с детьми). Все эти люди у нее сидели за накрытыми столами, и столы ломились от яств. Что конкретно за еда – на рисунке не разобрать, но Дана мне перечисляла с упоением: «А это каша! А это червяки запеченные. Сгущенка, целое ведро. Картошка. Яблоки. Грибы. Земляника. Мясо настоящее». Так по ее мнению питались все эти счастливые люди. Вообще мечты у нее были в основном какие-то гастрономические. В принципе, я ее понимаю, я иногда глаза закрываю перед сном и стараюсь вспомнить, что мы ели до войны. Блины вот помню, например, яичко всмятку. Вкус уже забылся, но помнится ощущение волшебства. Я Дане даже не рассказываю, чего зря душу травить? Она ведь даже представить не сможет.

Еще она нарисовала семью самолетов: самолет-папа – это бомбардировщик, конечно, большой такой, толстый. Самолет-мама и самолеты-дети. Они летали по всему миру, и самолеты-дети таскали в брюхо к папе разные опять же съестные продукты.

В общем, есть фантазия у девочки, ничего не скажешь.

С книжками хуже получилось. Она, конечно, тут же стала читать. Я тоже их почти все уже раньше прочитала. Но Дане многое в книжках было непонятно.

Про деньги – например, почему Буратино носился с золотыми монетами, – я еще как-то ей объяснила. Хотя сама не очень понимаю, что это такое.

– Ну понимаешь, это вроде талонов, раньше так было – но на эти талоны можно взять не только вещи на складе, а вообще что угодно. И складов было раньше очень много.

Сказки у нее пошли хорошо, только пришлось объяснять, что такое «пирожки», кто такие гуси и дракон («это такие муты, да?»), и почему царь не мог шарахнуть по дракону, например, из «Торнадо», и все проблемы были бы решены.

Дана в результате всего этого просекла, что я невероятно много знаю, ну с ее точки зрения, и стала просить меня по вечерам, если я не слишком поздно возвращалась, что-нибудь ей рассказать о довоенной жизни.

Я и рассказывала. Но по правде сказать, я сама так мало уже помню, что многое приходилось досочинять. Ну и ладно, главное – Дана была довольна.

Между тем момент нашего запланированного наступления пока откладывался.

Хотя командовал ГСО по-прежнему Ворон, но Иволга все время была с ним рядом. Честно говоря, оно и понятно, почему. Ворон – он классный, конечно, но никакого образования у него нет. Он просто воевал много. А Иволга аж целый капитан. Это по ее идее ГСО переформатировали. Иволга сказала, что в современной армии так тоже делают. Я командовала своим отделением из новичков – в основном пока что их обучала.