Присмотревшись, можно было заметить, что ртуть вырывалась из всех щелей новой пещеры, как пиво из бродильного чана. А прислушавшись, можно было услышать и глухое бормотанье, издаваемое тысячами падающих со свода металлических капель, которые, разбиваясь о землю, сливались в ручейки, звенящие, как расплавленное серебро, и исчезали в отверстиях между камнями.

Честно сказать, Хендрик мне никогда не нравился; из всех четверых он был мне наименее симпатичен, но сейчас он вызывал у меня настоящую злость, отвращение и даже страх. Его глаза светились таким же неровным колеблющимся светом, как сама ртуть; казалось, в его венах тоже течет ртуть, и весь он пропитался ртутью; еще немного – и она брызнет у него из глаз. Он бегал по пещере, как хищный зверек, набирал ртуть пригоршнями, брызгал на себя, выливал на голову, точно воду, еще немного – и он начал бы ее пить. Мэгги ходила за ним следом, как завороженная. Я сдерживался, сколько мог, потом раскрыл нож, схватил его за грудь и прижал к скалистой стене. Я гораздо сильнее его, и он тут же сник, как парус в безветренную погоду. Я хотел знать, кто он на самом деле, зачем приплыл на наш остров, что ему надо от нас и что это за такой зверь о двух хребтах.

От страха вся спесь с него слетела, и он сразу же признался, что история про квартирмейстера – выдумка, а про виселицу – нет, она его и вправду ждет в Голландии за то, что, предложив Генеральным Штатам [9] превращать песок дюн в золото, он получил из казны сто тысяч флоринов, из которых небольшую часть потратил на эксперименты, а все остальное прокутил. Спустя некоторое время он был приглашен изложить высокому собранию суть эксперимента, который он называл  experimentum crucis, однако похвастаться ему было нечем: из тысячи фунтов песка удалось получить лишь две щепотки золота. Тогда он выпрыгнул в окно, спрятался у своей любовницы, а потом, прихватив с собой сундук с алхимическим оборудованием, тайком пробрался на первый же корабль, который отправлялся на остров Кейп. Что касается зверя, он сказал, что это сложный вопрос, в двух словах не объяснишь. Чтобы его сделать, необходима ртуть, потому что она летучая, как дух, и олицетворяет собой женское начало, а при соединении с мужским земным огнем, которым является сера, можно получить философский камень, который и есть тот самый зверь о двух хребтах, поскольку в нем соединяются, перемешиваются мужское начало и женское. Прекрасное объяснение, верно? Не удивительно, что я не поверил ни одному слову этого алхимика, хотя он и старался говорить искренне и убедительно. Зверем о двух хребтах были они сами, он и Мэгги; он, седой и волосатый, и она, беленькая да гладенькая, и сделать его они готовы прямо здесь, посреди пещеры, или еще где-нибудь, возможно даже в нашей супружеской постели, пока я отлучусь проведать свиней, а может, уже и раньше его делали, и не раз.

Кажется, у меня в венах тоже забурлила ртуть, потому что меня вдруг захлестнула ярость. После двадцати лет брака я немного охладел к Мэгги, но в эту минуту меня охватило такое сильное желание, что я готов был ради нее на убийство. Но я взял себя в руки и, продолжая крепко прижимать Хендрика к стене, спросил его, почем теперь ртуть. Он в этом должен знать толк, ведь это его ремесло, а спросил  я его потому, что у меня возникла одна идея.

– Двенадцать стерлингов за фунт, – ответил он дрожащим голосом.

– Поклянись!

– Клянусь! – ответил он, подняв вверх большие пальцы и сплюнув перед собой. Возможно, у этих алхимиков, у этих преобразователей металлов принято клясться именно так, но мой нож был настолько близко от его горла, что он все равно не стал бы мне врать.