Расстроенный, решив развеяться, я отправился в Москву побродить по музеям. Вдруг на перроне, по пути к своему вагону, встречаю импозантного Будинаса — с трубкой и в кепке. Обрадовались оба, поменялись местами с соседями, уселись в одном купе и начали выпивать. Тут-то и выяснилось, что он взял землю, есть идея создать музей. Услышав о наших нереализованных Вилейских наработках, он сразу предложил мне и Вале стать соавторами музейного проекта. Мясоперерабатывающий завод Шапиро и братьев Яковлевых был тоже пристроен уже на полпути до Москвы.

Вскоре Женя стал первым директором еще не существующего музея, а я — главным художником, хотя неглавных в подчинении у меня не было от начала работы до самого открытия «Дудуток».

С характерным размахом, Будинас мгновенно переоборудовал местный Дом колхозника в колбасный цех, а рядом возвели коптильню, с учетом традиций белорусского колбасоделия. Все оказались при деле и ели собственную колбасу, обеспечив, кроме всего прочего, переработку мяса для жителей близлежащих деревень.

Вообще весь музей «Дудутки» был создан в рекордно короткие сроки на пустом месте, в усадьбе, лишенной архитектурного наследия. Именно столько же времени понадобилось другим людям, чтобы в Вилейском районе, в упомянутом имении «Ободовцы», входящем в свод памятников Беларуси, с сохранившимися винокуренным заводом, конюшней, каретным сараем, казармой не осталось камня на камне.

Врезалось в память, как Будинас «сцепился» с очередным проверяющим чиновником: они встали посреди дороги, ведущей от музея к Жениному дому, почти упершись животами друг в друга, и орали на всю округу. Автомобили тормозили и медленно их объезжали — кто слева, кто справа. Диалог был открытым, совсем не литературным и очень долгим. Чиновник орал, что все неправильно, что «все снесем». А Женя пытался ему доказать — это нужно нам всем, это останется после нас на этой земле...

Думаю, музею «Дудутки» должно быть присвоено Женино имя.

Ветряк

Звонит Будинас: «Мы решили на реке Птичь поставить ветряную мельницу. Мог бы ты взяться за поиск, доставку и реставрацию подобного объекта?».

Я согласился почти сразу, ведь всегда испытывал интерес к старинным конструкциям и механизмам. Однако при встрече я убедил Женю начинать не с водяной, а с ветряной мельницы, так как в Беларуси их почти не осталось, и угроза их полного исчезновения гораздо выше. Потому что водяные мельницы оснащены очень тяжелыми металлическими механизмами, и подступы к ним намного сложнее, поэтому они еще постоят.

Остановились на ветряк. И мы с Сергеем Сергачевым, ныне доктором архитектуры, а тогда главным архитектором, осуществили ряд поисковых экспедиций. Мы нашли три ветряка, с которыми можно было что-то сделать. Из них Березовская мельница оказалась наиболее целой и комплектной.

Были выполнены чертежи, рисунки. Старый кузнец, ветеран войны, Шупляк из деревни Забродье наклепал несколько сотен маркировочных жестяночек; элементы конструкции, чтобы не портить надписали краской. Сформировали бригаду: Сергачев пригласил Витю Карачуна, с которым он работал над созданием музея «Строчицы», а Виктор набрал строителей: Славика и Валика, окончивших художественное, и Ваську-соседа.

Первые переговоры с властями Кормянского района окончились безрезультатно.

— Чья мельница? — спрашиваем,

— Ничья!

— Можно забрать в музей?

— Нет! Это наша достопримечательность!

Достопримечательность тем временем была под угрозой уничтожения: стояла в чистом поле, полуразрушенная и с подпалиной от костра под одним углом.