Первые переговоры с властями Кормянского района окончились безрезультатно.

— Чья мельница? — спрашиваем,

— Ничья!

— Можно забрать в музей?

— Нет! Это наша достопримечательность!

Достопримечательность тем временем была под угрозой уничтожения: стояла в чистом поле, полуразрушенная и с подпалиной от костра под одним углом. Валентина, как директор музея «Дудутки», на бланке Фонда культуры составила «Акт осмотра памятника культуры и архитектуры» с рядом вопросов, на которые должны были дать ответы местные чиновники, расписавшись и указав должности.

С пачкой бумаг я явился в местный исполком. Акт ни один чиновник не подписал, и это стало сигналом к началу работ по демонтажу мельницы.

Бригада экипировалась серьезно: УАЗ-469, я за водителя, Сергачев, Карачун и его трое друзей, различный инструмент, канистра питьевого спирта, наличные деньги, десантная плащ-палатка...

В Березовке познакомились с замечательным человеком — Модестом Ивановичем Поляковым, ветераном войны, сыном Ивана Полякова, который в начале века с четырьмя братьями построил ветряную мельницу. Но из-за того, что их не устраивала конструкция колес, они продали ее, и в 1905 году построили другую — ту, которая и оказалась в «Дудутках».

С приходом большевиков все старшие Поляковы были сосланы в Сибирь, откуда не вернулись. Главный комсомолец — экспроприатор мельницы — был затянут за рукав кожуха в зубчатый механизм. Вскоре он скончался, на что местные бабульки сказали: «Наш млынок адпомсці гадам». Однако дети-Поляковы выжили, защищали отечество во Вторую мировую, вернулись, восстановили батьковскую мельницу, и она еще молола до середины 70-х.

Основной вопрос по мельнице был в том, как без крана завести вертикальный и горизонтальный валы, имеющие огромный вес.

Модест Иванович рассказывал о конструкции «Глаголь» -это система жердей и блоков, благодаря которым и монтировались валы, а заливные жернова делались с добавлением магнезии, но он уже не помнил точной рецептуры.

Сняв обшивку, мы приступили к разборке каркаса, для чего с огромным трудом наняли кран. Я предполагал, что все скобы и гвозди на мельнице «с засолом», то есть перед использованием выдержаны в соленой воде. Образующийся ржаво-соляной «ерш» намертво держит металл в дереве. Поэтому я попросил Виктора перепилить все скобы и штыри на башне мельницы. Но он отказался, уверив, что дернем краном, и она снимется. Нужно было видеть картину, когда кран в раскачку тянул «шапку» мельницы влево и вправо и не мог снять! Внизу стоял Модест Иванович и смеялся, приговаривая: «Во! Мы з бацькамі без крана зрабілі, а вы i з кранам не можаце».

Пришлось Виктора, бывшего десантника, меня не послушавшего, привязать к тросам крана, в руки — ножовку по металлу и... вперед! Пилить скобы и нагеля.

За пятницу и субботу мельницу разобрали и аккуратно разложили по элементам. Позвонили Будинасу, на воскресенье заказали несколько тралов и грузовик. Откуда ни возьмись, появился местный чиновник и ненастойчиво попросил: «Вы нам заплатите, хотя бы, как за дрова». На это я ответил, что у Советской власти большой должок за мельницу перед родом Поляковых, и поэтому всю обшивку с мельницы, а это несколько грузовиков, мы отдаем на дрова Модесту Ивановичу.

Приехали водители: Саша Цыба, Миша Гиль. Караван машин вечером в воскресенье тронулся в сторону Минска. Огромное колесо ведомого вала значительно превышало габариты машины, но все обошлось благополучно. Все элементы мельницы были сложены на промзоне (нынешний газон перед главным корпусом музея). Мы приехали следом на УАЗике, привезли огромное количество инструмента, включая несколько редких домкратов и газосварочный аппарат, положили все это в двухколесный прицеп и сдали под охрану сторожу, как приказал Будинас.