Ладно, про книгу не буду, абсолютной правоты в моих суждениях о ней может не быть, а про Вильнюс вспомню. Тот Вильнюс, который после толстой девочки Софы в 1956 году (да, без «герлы» не обойтись, даже год запомнил и теплый май), открыл для меня Будинас где-то в начале 70-х.

Мы поехали с ним и с какими-то его «герлами» в пивной ресторан. Не исключено, что это был единственный на весь Советский Союз ПИВНОЙ РЕСТОРАН, как с десяток лет назад кафе «Неринга».

Ехали мы к вечеру, даже к ночи, когда уже сошел на нет солнечный сентябрьский день. Но это был НОЧНОЙ ресторан. Внизу, в огромном полуподвале, уже сносили со стоек кружки с остатками пены, а выше, на этаже, играл без перерыва оркестрик из аккордеона, скрипки и фоно. Иногда каждый из них играл поодиночке. Но без единого перерыва и тихо, что было особенно непривычно после шумных и расхристанных минских «Журавинок», «Березок» и прочих притягательных заведений.

Пива я не любил, почти не пил, хотя там, в Вильнюсе, оно было особого вкуса и красоты. Но сухарики к пиву просто потрясли меня. Не огромная порция горячей телятины, а поджаренные сухарики из черного литовского хлеба, натертые чесноком.

Я сгрыз их тогда в огромном количестве, сняв таким образом проблему общения с «герлами», предоставив ее решение Будинасу, который и разместился с ними в одной палатке, меня поместив в другой, со своим старшим братом.

Брат Будинаса Леонард, полковник в отставке и начальник всех экскурсионных вильнюсских контор, уже поставил палатки в Тракае, на берегу озера, и ждал нас у небольшого костра.

Проснулся я от какого-то жужжания, прерываемого резким металлическим скрипом. Открыв глаза, я увидел, как Леонард, время от времени заводя пружину механической бритвы (были такие, кажется, назывались «Спутник»), елозил ею по абсолютно лысой башке, на которую упал уже пробившийся в палатку солнечный луч...

Мы купались в холодной воде, окунаясь в сентябрьский день до самого небесного и озерного дна.

Потом были еще и Зеленые озера, это уже почти в самом Вильнюсе, Кальвария с костелом на берегу Няриса и домиками для экскурсантов...

Это был именно тот район, застроенный какими-то то ли хатками, то ли бараками чуть поодаль от центра, в котором зарождался его, Будинаса, дух...

Последний раз мы виделись два года назад, на каком-то приеме в литовском посольстве. Перекинулись парой фраз, я сказал, что он хорошо выглядит, и это было правдой — после доходивших до меня слухов вид был действительно неожиданно бодр и хорош.

В разгар вялотекущего фуршета он нашел меня, подхватил под руку и повел на второй этаж. В манере если не хозяина, то, по крайней мере, своего человека, каким он в посольстве и был, подвел к столу, сплошь уставленному литовским самогоном, какими-то особо национальными напитками, пивом, бутербродами с салом и сухариками, рассыпанными на подносах. Я сгрыз один, потом другой...

О чем мы говорили тогда, я не помню.

Марина Загорская

Да я не про себя!

У Будинаса — юбилей! Ему шестьдесят. Каждая из собравшихся на торжество дам приглашает его на «белый» танец. Мне достается рок-н-ролл. Будинас лихо выделывает^ выкрутасы — не угнаться! Это он умеет и любит. Заключительный аккорд. Все аплодируют. Ему, конечно. Разгоряченный Будинас смотрит на меня с нескрываемым сожалением:

— Эх, встретились бы мы на десяток лет раньше!!!

— Да вы, Евгений Доминикович, и сейчас хоть куда! Вот только что как «зажигали»! — пытаюсь приободрить его.

— Да я не про себя, — досадно морщится юбиляр. И смотрит с неподдельным сочувствием... на меня?

Мне тридцать «с хвостиком».

И тут я будь!

Будинаса посетила очередная гениальная идея! Если тут же не «загрузить» ею команду — «протухнет».