|
Никакой бури, никаких монстров. Сквозь окно моей спальни просачивался утренний свет. Я увидел, как за стеклом мелькнула тень, похожая на человеческую. Но затем в дверь спальни постучали, раздался мамин голос: «Перси, опоздаешь», — и тень за окном исчезла. Мало ли что может померещиться! Окно на пятом этаже когда-то было аварийным пожарным выходом… но не думаю, чтобы там мог кто-то прятаться. — Давай, давай подымайся, дорогой, — снова послышался мамин голос. — Сегодня последний учебный день. Представляю, как ты взволнован. Ведь тебе это почти удалось! — Встаю! — сонно ответил я. Я сунул руку под подушку. Пальцы уверенно нащупали шариковую ручку. Я всегда спал с ней. И даже, подучив древнегреческий, выгравировал на ней «Анаклузмос». Что примерно означает — стремительное течение. Я хотел даже снять колпачок с ручки, но что-то удержало меня. Слишком уж долго я им не пользовался… Кроме того, мама взяла с меня слово, что я не буду пользоваться смертоносным оружием в ее квартире, после того как я, размахивая дротиком, разбил ее китайскую шкатулку. Положив ручку-меч на прикроватный столик, я оделся как можно быстрее, пытаясь отогнать мысли о кошмаре, чудовищах и тени, которая мелькнула за моим окном. «Нужно убежать! Нужно их предупредить!» Что имел в виду Гроувер? Я прижал три согнутых пальца к сердцу и отпустил — древний жест, которому научил меня когда-то Гроувер, чтобы предохраняться от зла. Сон мог оказаться реальностью. Последний учебный день. Мама права, я должен был волноваться. Впервые в жизни за весь учебный год меня ни разу не попытались выгнать из школы. Никаких странных происшествий. Никаких драк в классе. Никаких чудовищ в облике учителей, которые стремились подсыпать мне яду в школьной столовке или затравить сверхурочными занятиями в классе. И завтра я отправлюсь в самое любимое место в мире — на Холм полукровок. Всего один день. Теперь-то уж я точно не влипну в какую-нибудь историю. Как всегда, мне и в голову не приходило, как же я ошибался! * * * Мама приготовила на завтрак синие вафли и синие яйца. Забавно, что она отмечает знаменательные даты синей пищей. Думаю, этим она хочет сказать, что на свете все возможно. Перси может перейти в седьмой класс. Вафли могут быть синими. Такие вот маленькие чудеса. Я завтракал на кухне, пока мама мыла посуду. Она была в обычной рабочей форме, в которой она торговала в магазине «Американские сладости», — юбка в синих звездочках и красно-белая полосатая блузка. Длинные каштановые волосы собраны в хвост. Вафли были замечательные, но я не накинулся на них с жадностью, как обычно. Мама обернулась и нахмурилась. — Перси, с тобой все в порядке? — Да… все замечательно. Но она всегда умела угадать, когда меня что-то тревожило. Вытерев руки, мама уселась напротив меня. — Что-то не так в школе или?.. Договаривать ей не пришлось. Я понял ее без слов. — Мне кажется, Гроувер попал в переделку, — ответил я и рассказал ей свой сон от начала до конца. Мама поджала губы. Мы редко говорили о другой стороне моей жизни. Старались жить как нормальные люди, но про Гроувера она знала. |
