— Я не в курсе цен черного рынка, — сказала она, — знаю только, что они зависят от датировки и состояния монет. Очень приблизительно я могу оценить их в десять тысяч кредиток… это тысяча долларов по-старому.

— Всего-то? — спросил Кейт. — Аптекарь в Гринвилле дал мне две тысячи кредиток за четвертак и сказал, что она стоит больше.

Бетти вернула ему деньги.

— Может, на ней была редкая дата. Одна из этих тоже может оказаться редкой. Я назвала вам приблизительную цену, полагая, что это среднеценные экземпляры. Может, какая-то из них одна стоит тысяч десять — если была выпущена в определенный год. А что это за деньги, которые вы отделили от остальных?

— Те, что могут принести только неприятности — выпущенные после тысяча девятьсот тридцать пятого.

— Значит, они фальшивые, арктурианские. Лучше избавьтесь от них, чтобы их при вас не нашли.

— Вот этого я и не понимаю, — сказал Кейт. — Именно эти деньги не могли быть сделаны арктурианами, но скажите бога ради, зачем они выпускали монеты, датированные теми годами, когда правительства Земли перестали чеканить монету?

— Их действия порой глупы, порой гениальны. Когда реформа денег сделала невозможной подделку, они заставили своих агентов получать средства, продавая монеты коллекционерам. Правда, сглупили, выпуская монеты и банкноты с поздними датами. Почти двадцать арктурианских шпионов попались на том, что пытались продать коллекционерам фальшивые деньги. Например, совсем недавно где-то неподалеку арктурианский шпион пытался…

Она вдруг умолкла, и глаза ее широко раскрылись.

— Ой! Это были вы, да?

— Это был я, — подтвердил Кейт. — Правда, я не арктурианский шпион, а монета не была подделкой — ни арктурианской, ни какой другой.

— Если она не была подделкой, то откуда же на ней такая дата выпуска?

Кейт вздохнул.

— Если бы я это знал, то мог бы ответить и на многие другие вопросы. Как бы то ни было, выйдя отсюда, я брошу эти монеты в первый же канализационный сток. Еще вопрос об арктурианских шпионах: неужели арктуриане настолько похожи на нас, что могут изображать людей?

Девушка вздрогнула.

— Они совершенно другие. Это чудовища. Внешне они больше всего похожи на насекомых, только больших, и такие же разумные, как мы. Но они очень злобны. Когда-то, в первые дни войны, они захватили несколько человек. Надо сказать, что они могут подчинять себе человеческие тела и пользоваться ими, как орудиями шпионажа и саботажа. Правда, теперь их уже немного, большинство уничтожили. Рано или поздно они чем-нибудь выдают себя, потому что их мышление настолько отличается от нашего, что они не в состоянии понять нашу цивилизацию. Арктуриане совершают грубые ошибки, и тогда их разоблачают.

— Это я легко могу себе представить, — заметил Кейт.

— Во всяком случае эта опасность постепенно уменьшается. Наша оборона так крепка, что им уже много лет не удавалось никого схватить. Порой они ухитряются прорваться и разбомбить какой-нибудь город, но пленных взять не могут. А из тех, кого поймали в начале войны, осталось немного.

— Даже если так, — сказал Кейт, — почему дан приказ стрелять без предупреждения? Почему их не пытаются арестовать? Если их разум настолько отличается от нашего, психиатры должны без труда установить, арктурианин перед ними или нет. А то гибнут невинные люди.

— Да, конечно, на каждого настоящего шпиона гибнет около сотни человек. Однако… в общем, они настолько опасны, что лучше исключить малейший риск. Даже если бы на каждого убитого шпиона приходилось по тысяче невинных, это имело бы смысл.