— О, Расат! Почтенный Расат! Честнейший из купцов! Тебе повезло, постреленок. Ну, когда разбогатеешь, приходи — я тебя своей стряпней угощу, да и вина налью. Как отказать земляку?! Колбаски, колбаски, горячие колбаски! С пылу, с жару, за монетку — пару! — Дамук призывно замахал руками и завопил еще громче: — Подходи, кто голоден, подбегай, кто сыт! Колбаски, колбаски, горячие колбаски!

Глава вторая

Вечернее солнце коснулось края городской стены, заиграв последними отблесками на золоченых куполах и шпилях, на глазури бесчисленных мозаик. Дворцы и храмы в алом сиянии стали похожи на диковинные драгоценности из сундука великана. Но вот солнце, скрылось, и над городом стало медленно опускаться черное покрывало ночи.

Базар почти опустел. Мальчишки дометали остатки мусора перед дверями закрывавшихся. Купцы пересчитывали выручку и проверяли запоры. Водоносы и уличные торговцы не спеша расходились по узким улочкам, мечтая дать отдых натруженным ногам и глоткам. Стражники начали первый вечерний обход, торопя зазевавшихся прохожих,— ведь всем известно, что ночью у Шадизара совсем другие хозяева…

Гайяр, целый день бродивший по городу, к вечеру опять вернулся на базар. Он еще днем потолкался возле посудной лавки, где старый торговец хрипло расхваливал свои плошки и кувшины. Теперь двери были крепко заперты, окна прикрывали толстые ставни, а за оградой рычал свирепый пес. И ему было на кого рычать! То и дело мимо лавки бесшумно сновали темные фигуры, изредка обмениваясь парой тихих слов, и таяли в сгущавшихся сумерках. Одни торопились в город, другие — из города. Узкая зловонная улочка, пустая и тихая днем, сейчас наверняка стала самым оживленным местом во всем Шадизаре.

Словно ведомый звериным чутьем, ни разу не поскользнувшись на осклизлых деревянных мостках, перекинутых через канавы, и не столкнувшись ни с одной из спешащих навстречу фигур, мальчик дошел до поворота и на мгновение задумался, спрашивая себя, где же здесь притон Облезлого Тамара. Прижавшись к стволу сухого дерева, он всматривался в тени, шнырявшие по улочкам, веером разбегавшимся в разные стороны.

Вдруг совсем рядом остановились трое мальчишек и, не заметив Гайяра, юркнувшего за толстый корявый ствол, стали шепотом переругиваться:

— Вы что, ослы, отдавать все это Шафрасту?! В кои-то веки выпала такая удача! Разделить поровну — и делу конец!

— Хочешь получить от него под зад коленом или еще похуже? А я-то думал, Налат, что ты не дурак! Он же сразу узнает, если мы припрячем добычу! Нет, мне хватит того, что он даст.

— Ха-ха, ты, Гир, подобен трусливой собаке и ешь только из хозяйских рук! Нет, моя душа не позволит отдать ему весь кошель! Поделим — и все тут! Ничего он не узнает. Отдадим ему шелковый платок, браслет и ножны, а кошель — наш!

— А ты что молчишь, тихоня Мирх? Ведь это ты придумал, как облапошить купца, а мы только помогали. Ну, говори, умная голова, как скажешь, так и будет!

— Давно бы так… А скажу я вот что: никому не посоветую шутить с Повелителем Хитрецов. Я работаю на Шафраста подольше вас и совсем не хочу пропасть неведомо куда. Вы, сопляки, вообразили себя великими ловкачами, но он только посмотрит в глаза и тут же учует обман… И тогда тот, кто посмел его надуть, вскорости исчезнет… Навсегда…

— О, Мирх, неужели это правда?! А я-то думал, плетут всякое, чтобы пугать глупцов!

— Глупцов, говоришь? Верзила Эрис, по-твоему, глупец? А как он трясется перед Шафрастом ты видел? Он когда-то осмелился…— И голоса мальчишек, свернувших налево, постепенно стали затихать.