— Хорошо. Но куда?

— В Цеглед. Вы еще успеете на поезд, который отправляется в одиннадцать тридцать. А завтра утром вернетесь…

Кальман несколько раз обошел здание кафе «Нью-Йорк». Осмотрел входы и выходы, внимательно присматривался ко всем мелочам. Совсем так, как этому учили на курсах разведчиков. «Обеспечение отхода есть вопрос жизненной важности». Потом вошел в кафе. Быстрым взглядом окинул помещение, поднялся на галерею и занял место у такого столика, чтобы видеть весь зал. Затем выпил бутылку пива и стал разглядывать публику. Вдруг он решил изменить план дяди Игнаца. Поспешно расплатившись, он вышел на улицу и поехал в Буду. Переехав мост Маргит, спрыгнул с трамвая и быстро пошел по набережной Дуная. Дойдя до площади Деже Силади, он замедлил шаги и тут еще раз продумал свой план действий. Потом решительно вошел в одну из табачных лавок на улице Фе, купил сигарет и жетон для телефона-автомата. После чего позвонил Марианне.

— Я хочу вместе с тобой пойти в твою квартиру.

Войдя в квартиру, Кальман был восхищен. Простая, но со вкусом подобранная обстановка создавала какой-то особый уют: широкая тахта, книжный шкаф из светлого полированного дуба, низкий столик и легкие кресла.

— Что случилось, Кальман? — спросила она.

— Потом я тебе все объясню. А сейчас ты поможешь мне?

— Конечно.

— Только ни о чем не спрашивай.

— Говори, что делать.

— Видишь окно напротив?

— В котором цветы?

— Да. Тебе надо узнать, кто живет в той квартире.

— Сейчас?

— Было бы неплохо.

— Ты, конечно, подождешь здесь?

— Да. Постой-ка! Как ты хочешь это сделать?

— Это уж не твоя забота.

Когда за Марианной захлопнулась дверь, он стал опять смотреть в окно. Вот она вышла из подъезда. Она казалась маленькой и хрупкой. Остановилась у края тротуара, посмотрела по сторонам и уверенным шагом перешла улицу. Не взглянув вверх, скрылась в доме.

Девушка возвратилась домой через полчаса.

— Удалось что-нибудь узнать? — спросил он.

Марианна опустилась на край тахты.

— Немногое, но, думаю, тебе пригодится. — Она закурила. — Хозяин квартиры — некто Вазул Гемери. Дипломат. Первый секретарь посольства. В настоящее время служит в Анкаре. В квартире сейчас живет его мать, госпожа Гемери, урожденная Эльвира Дюнтцендорфер, с глухой экономкой. Квартира из пяти комнат. Окна трех комнат выходят на улицу Фе, а двух — во двор. Фрау Эльвира почти не говорит по-венгерски. Собирается возвращаться в Германию. «Адольф Гитлер, дочка, — говорит, — посланник божий». Разумеется, по-немецки сказала. Что тебя еще интересует?

— Превосходно, — ответил Кальман. — Как тебе удалось столько узнать?

— Очень просто. — Марианна сделала затяжку и озорно рассмеялась. — Я позвонила. Когда мне открыли дверь, я предъявила студенческую зачетку и сказала, что пришла по поручению Христианского союза женщин-патриоток.

— Неужто есть и такая организация? — удивился Кальман.

— Понятия не имею. Но название что надо! Когда я заметила, что хозяйка с акцентом говорит по-венгерски, я перешла на немецкий. У той лицо так и засияло. Затем я обстоятельно объяснила ей, что по призыву Христианского союза студентки, настроенные патриотически и прогермански, производят социографические исследования. Мы, говорю, опрашиваем людей, слушают ли они по радио концерты по заявкам, находят ли программы этих концертов достаточно патриотическими, ну и дальше в таком же роде.