Я отнюдь не предлагаю предоставить принцу свободу следовать буйным его наклонностям. Я разумею так: Ротсея следует поместить на короткое время в какое‑нибудь подобающее место уединения, отдать на попечение какого‑либо разумного советника, который будет отвечать за поведение и безопасность принца, как наставник отвечает за ученика.

– Что ты! Наставник? Словно Ротсей не взрослый! – возмутился король. – Он уже два года как вышел из возраста, когда юноша считается по нашим законам несовершеннолетним,

– Римляне были мудрее, – заметил Олбени, – по их законам совершеннолетие наступало четырьмя годами позже, а если следовать здравому смыслу, право надзора может простираться в случае нужды и дальше, так что срок, когда человека признают совершеннолетним, должен меняться в зависимости от нрава. Возьмите, например, юного Линдсея, графа Крофорда (кстати, он выступает покровителем Рэ‑морни в его споре с городом): это мальчик пятнадцати лет, обуреваемый сильными страстями и твердо идущий к цели, как мужчина лет тридцати, тогда как мой царственный племянник, обладая куда более приятными и благородными свойствами и ума и сердца, в свои двадцать три года проявляет иногда легкомыслие своенравного юноши, которого ради его же блага следует держать в узде. Но не огорчайтесь, что это так, государь мой, и не гневайтесь на вашего брата, если он говорит вам правду, потому что лучшие плоды – те, что медленно созревают, и лучшие кони – те, с которыми было немало труда, пока их не объездили для поля битвы или для ристалища.

Герцог умолк и, дав королю Роберту погрузиться в раздумье, выждал две‑три минуты, а затем добавил более веселым тоном:

– Но не сокрушайтесь, мой благородный государь, может быть спор удастся еще разрешить без боя и без всяких трудностей. Вдова бедна, потому что ее муж, хоть и получал достаточно заказов, был склонен к безделью и мотовству, так что дело, пожалуй, можно будет уладить посредством денег, а то, что придется уплатить во искупление за пролитую кровь, мы покроем из доходов с поместья Рэморни.

– Нет, мы всё уплатим сами, – сказал король Роберт, жадно ухватившись за надежду мирно разрешить неприятный спор. – Состояние Рэморни сильно пошатнется в связи с его отставкой от двора и увольнением от обязанностей при доме Ротсея, невеликодушно бить лежачего… Но вот идет наш секретарь, настоятель монастыря, возвестить нам, что пора открывать совет… С добрым утром, мой достойный отец!

– Benedicite, государь, – отвечал приор.

– Добрый отец, – продолжал король, – не будем ждать Ротсея – мы сами поручимся, что он примет наши советы, и приступим к разбору дел, касающихся королевства. Какие у вас вести от Дугласа?

– Он прибыл в свой замок Танталлон, государь, и прислал гонца с извещением, , что хотя граф Марч отсиживается в крепости Данбар, никого к себе не допуская, друзья и вассалы изменника собрались и стали лагерем близ Колдингема, где, по‑видимому, ждут из Англии подмоги. Хотспер и сэр Ралф Перси стягивают к шотландской границе большие силы.

– Невеселые новости, – вздохнул король. – И да простит господь Джорджа Данбара!

В эту минуту вошел принц. Король продолжал:

– Ага, наконец явился и ты, Ротсей… Тебя не видно было на обедне.

– Нынче утром я позволил себе полентяйничать, – ответил принц, – так как ночью у меня была бессонница и лихорадка.

– Ах, безрассудный мальчик! – сказал король. – Когда бы ты не провел без сна заговенье, тебя не лихорадило бы в ночь на пепельную среду.

– Боюсь, я перебил вас на словах молитвы, государь мой, – сказал небрежно принц. – Ваша милость призывали на кого‑то благословение небес – несомненно, на вашего врага, потому что чаще всего вы молитесь за врагов.