– Клянусь святою Брайдой Дугласской, я отомщу! – сказал граф. – Не жить на земле тому, кто нанес оскорбление Дугласу!

– Что ж, вы отомстите, когда приспеет час, – сказал Олбени, – но пусть не говорят, что великий Дуглас, точно сварливая баба, не умеет выбрать ни время, ни место для сведения счетов. Подумайте, все, над чем мы столько поработали, пойдет прахом из‑за пустой случайности. Джорджу Данбару только что удалось переговорить со стариком с глазу на глаз, и, хотя сроку было у него лишь пять минут, боюсь, это грозит вашей семье расторжением брака, который мы с таким трудом заключили. Санкция Рима до сих пор не получена.

– Вздор! – уронил высокомерно Дуглас. – Не посмеют расторгнуть!

– Да, покуда Дуглас на свободе и стоит во главе своих сил, – был ответ Олбени. – Но ступайте за мной, благородный граф, и я покажу вам, как незавидно ваше положение.

Дуглас спешился и безмолвно последовал за своим коварным сообщником. В нижнем зале они увидели выстроившихся в ряды бранданов – при оружии, в стальных шлемах, в кольчугах. Их начальник отвесил поклон герцогу Олбени, как бы желая что‑то ему сказать.

– В чем дело, Маклуис?

– Мы слышали, что герцогу Ротсею нанесена обида, и я едва удержал бранданов на месте.

– Благородный Маклуис, – сказал Олбени, – и вы, мои верные бранданы! Герцог Ротсей, мой царственный племянник, благополучно здравствует, как дай господь каждому честному джентльмену. Произошла небольшая драка, но там уже утихомирились. – Он, не останавливаясь, шел вперед и тянул за собою Дугласа. – Вы видите, милорд, – говорил он ему на ухо, – если будет сказано слово «схватить», приказ выполнят без промедления. А вы сами знаете, много ли при вас людей, – едва ли сможете вы защититься.

Дуглас, видимо, примирился с необходимостью на время набраться терпения.

– Я насквозь прокушу себе губы, – сказал он, – и буду молчать, пока не придет мой час выговориться вволю.

Джорджу Марчу выпала между тем более легкая задача – успокоить принца.

– Милорд Ротсей, – сказал он, подступив к нему со всей придворной учтивостью, – я не должен вам напоминать, что вы еще ничем не оплатили урон, нанесенный вами моей чести, хотя лично вам я не ставлю в вину расторжение договора, отнявшее покой у меня и у моей семьи. Заклинаю вас, если вы и впрямь хотите, ваше высочество, хоть чем‑то ублажить оскорбленного, прекратите сейчас этот постыдный спор.

– Милорд, я перед вами в большом долгу, – возразил Ротсей, – но этот надменный лорд, не умеющий держаться в границах дозволенного, задел мою честь.

– Милорд, я могу лишь добавить, что ваш державный отец болен – он упал в обморок от ужаса, узнав, что вашему высочеству грозит опасность.

– Болен! – повторил принц. – Добрый, кроткий старик… Он в обмороке, так вы сказали, лорд Марч?.. Лечу к нему!

Герцог Ротсей соскочил с седла и ринулся во дворец, как борзая, когда кто‑то легкой рукой ухватился за его епанчу и слабый голос стоящей на коленях женщины пролепетал:

– Защиты, мой благородный принц! Оградите чужестранку!

– Руки прочь, бродяжка! – сказал граф Марч и хотел отшвырнуть молившую о помощи странницу‑певицу.

Но принц, более мягкосердечный, остановился.

– Правда, – сказал он, – я навлек месть беспощадного дьявола на беззащитное создание. О боже! Что за жизнь у меня! Кто ни приблизится ко мне, это несет ему гибель! Я так спешу… Что делать?.