В комнате наступила тишина. Мужчины повернулись к Рейчэл. Глаза Джона сверкнули, как холодный ружейный металл. Она быстро кивнула в знак одобрения, счастливая оттого, что он взял на себя задачу возглавить защищающий ее комитет, ведь он был ее другом в доме Робардсов в Харродсбурге еще до того, как она встретила Эндрю.

— Я не одобряла эти методы нашей защиты, Джон, но думаю, что твое предложение правильно. Знаю, что ты добросовестно выполнишь работу. Раскроем миру нашу историю раз и навсегда, а затем успокоимся.

Полный доклад комитета Овертона, а также данные под присягой свидетельства миссис Крайгхед и миссис Смит были опубликованы в газете «Юнайтед Стейтс телеграф» 22 июня 1827 года и перепечатаны по всей стране. Не желавшая раскрывать свои интимные отношения перед лицом множества чужих ей людей, которые ничего ранее не знали о Джэксонах, Рейчэл обнаружила, что доклад имел немедленные и позитивные последствия. В Эрмитаж приходили письма из Вашингтон-Сити, Филадельфии, Нью-Йорка, Нового Орлеана с поздравлениями по поводу «отмщения вашей невиновности» и заверениями в постоянной дружбе.

Рейчэл сложила в ящик и заперла на замок доклад, газеты и письма, словно этим жестом отмывала свои руки от скандала.

— Не стану больше читать сплетни и не буду больше выступать с ответами. Они и так причинили мне столько вреда, сколько смогли. С Божьей помощью я сумела подняться над ними.

Она строила свои расчеты без учета реакции семьи. Однажды утром ее навестила Эмили. Рейчэл сидела в столовой и завтракала. Эмили подвинула стул к столу, на который выложила принесенные ею бумаги.

— Тетя Рейчэл, — начала Эмили, разглаживая газету, — ты видела последний памфлет Хэммонда? Мы не можем позволить ему говорить такие вещи о тебе. В конце концов у нас, Донельсонов, есть своя гордость!

Рейчэл подумала: «Она бесспорно дочь Джонни!»

— Мы должны опубликовать наше собственное заявление, — продолжала Эмили. — Речь идет о чести нашей семьи! Когда ты прочтешь это, то, уверена, присоединишься к нам в ответе Донельсонов.

С ощущением непреодолимого страха Рейчэл опустила взор на тесно напечатанную колонку:

«Было бы оскорблением здравого смысла сказать, будто рассказ Овертона не подходит к обольщению и прелюбодеянию в том же свете, в каком их ярко и отчетливо ставят сами законодательные и юридические акты.

Миссис Джэксон нарушила супружескую присягу, данную Робардсу. Ни один человек в мире не сможет поверить в то, что она невинна, если вдруг она оказалась вне досягаемости своего мужа, наедине с мужчиной, о котором говорят, что он — ее возлюбленный.

С тем же успехом можно было бы выдать патент на невинность, застав их посреди ночи раздетыми в одной постели.

Когда они вступили открыто в супружеские отношения, это был незаконный и преступный акт. Они всего лишь похотливые существа. Генерал Джэксон и миссис Робардс… добровольно и для удовлетворения собственных аппетитов поставили себя в положение, которое сделало необходимым, чтобы миссис Робардс была осуждена за уход от мужа и прелюбодеяние…

Таким образом, те, кто считают, что прелюбодейка, ставшая со временем легальной женой любовника, не подходящая личность для того, чтобы встать во главе женского общества Соединенных Штатов, не могут с чувством чести голосовать за генерала Джэксона…»

Мелкий шрифт плавал перед глазами Рейчэл. Она вонзила ногти в ладонь, а потом выпила последние остатки горького кофе на дне чашки.