| Спустя долгое время итак для начала время изглаживается далее место а за ним и доска много позже. Череп итак чтобы закончить одинокий в темной пустоте ни шеи ни черт лица только коробка последнее место в темной пустоте. Место останков где встарь в черноте был мерцающий остов. Останки дней крупицы света столь слабого что не было никогда света более тусклого. Итак проступает чтобы закончить вновь череп последнее место вместо того чтоб затухнуть. Так занимается наконец внезапно или мало-помалу и чудом держится в воздухе свинцовый день. Постепенно меньше черноты пока наконец не установится серость или же внезапно как по приказу выключателя не появится в поле зрения серый песок насколько хватает глаз под небом столь же серым без облаков. Череп последнее место темная пустота снаружи внутри пока внезапно или мало-помалу не займется замерзшим рассветом свинцовый день. Серое небо без облаков серый песок насколько хватает глаз долгая пустынность для начала. Песок мелкий как пыль ах но пыль глубокая настолько чтобы поглотить и самые дерзкие памятники что высились прежде то тут то там. Там наконец такой же серый сиречь недоступный любому другому глазу изгнанник прямой как шест стоит между развалинами. Все того же серого оттенка все тело с головы до ног погруженных по щиколотку если бы не глаза оставшиеся ясными. Руки все еще примыкают к туловищу и одна к другой ноги созданные для того чтобы бежать. Серое небо без облаков океан пыли ни морщинки ложная даль до бесконечности адский воздух ни вздоха ни дуновения. Смешиваясь с пылью увязают в песке крупные обломки из которых многие лишь едва виднеются над поверхностью. Вот первое изменение наконец откалывается и падает фрагмент. В падении слишком медлительном для такого плотного тела он лишь чуть зарывается в песок будто пробка упала в воду. Итак чтобы закончить вновь проступает череп последнее место вместо того чтоб затухнуть. Серое небо без облаков даль без конца воздух серый без времени воздух тех кто не годен ни Богу ни его врагам. И снова там в бесконечной дали два неожиданно возникших взрезающих песок белых карлика. Поначалу и долгое время лишь белое пятно больше не рассмотреть издали в сером воздухе они идут надрываясь по серой пыли связанные белыми носилками тоже белыми как видно сверху сквозь серый воздух. Медленно носилки трутся о песок так сгорблены спины несущих и так длинны их руки по сравнению с ногами что увязают в песке по щиколотку. Выбеленные единым одиночеством они так похожи друг на друга что глаз отказывается их различать. Они несут носилки лицом к лицу и часто меняются ролями так что флагман всегда начинает путь в обратном направлении. Замыкающий становится вперед идущим теперь он похож на рулевого что едва заметными движениями направляет скиф. Пусть он отклонится в сторону севера или другого главного румба а другой незамедлительно в сторону антипода. Пусть один остановится и ось образуемую вместе со вторым развернет на двести градусов и вот роли поменялись. Костяная белизна ткани вид сверху и ручек носилок передних и задних и карликов вплоть до макушек массивных черепов. Время от времени они вынуждены как один человек опускать носилки чтобы потом как один их поднимать не испытывая нужды наклоняться. Носилки для навоза смехотворной памяти и ручки носилок в три раза длиннее чем ложе. Ткань морщинится то спереди то сзади будто вмятинки от головы на подушке. Одновременно размыкаются четыре руки и ложе носилок так близко к песку что опускается на него беззвучно. |
