|
Потом затишье, почти ничего примечательного или совсем ничего, и так до зияющих бездн, столь же незабываемых, до памятных падений, шум от которых до крайности ослаблен то ли в силу удаленности, то ли ничтожности массы, то ли незначительности расстояния, пройденного между точкой отправления и точкой прибытия, так что все это могло ему привидеться или прислышаться, ну или вот еще, другой пример, до двух поворотов, следующих один за другим, один направо, другой налево, но это пример неудачный. Впрочем, достопримечательности на его пути появлялись как вследствие первых инцидентов, так и вследствие последующих. Первое узкое место, к примеру, несомненно, потому, что он его не ожидал, впечатлило его ничуть не меньше, чем самое узкое, так же как второе обрушение, несомненно, потому, что он его ожидал, оставило в нем воспоминание настолько же яркое, как и то, которое оказалось самым кратким. Так ни шатко ни валко вырисовывается постепенно его история и даже претерпевает изменения, по мере того как новые вершины и новые падения вытесняют в тень события, которые до той поры были в чести, и по мере того как иные частицы и мотивы, да те же кости, о которых подробнее чуть ниже, в череде своей значимости его историю обогащают.
II Я отрекся еще до рождения, а иначе и быть не могло, но рождение было неизбежно, это был он, я был внутри, так я вижу вещи, это он кричал, он увидел свет дня, сам я не кричал, не видел света дня, невозможно, чтобы у меня был голос, невозможно, чтобы у меня были мысли, однако я говорю и мыслю, я делаю невозможное, а иначе не может быть, это у него была жизнь, у меня жизни не было, жизнь, которую и называть так не стоит, это из-за меня, он себя убьет, это из-за меня, я об этом расскажу, я расскажу его смерть, конец его жизни и его смерть, постепенно, в настоящем, одной его смерти недостаточно, мне будет ее недостаточно, если он захрипит, то это он будет хрипеть, я сам хрипеть не буду, это он умрет, а я не умру, его, возможно, похоронят, если найдут, я буду внутри, он истлеет, я не истлею, от него останутся только кости, я буду внутри, от него останется горстка песка, я буду внутри, а по-другому и быть не может, так я вижу вещи, конец его жизни и его смерть, как он распорядится своей жизнью, этого я не могу знать, я об этом узнаю, шаг за шагом, я неспособен это предсказать, я скажу об этом, в настоящем, обо мне речи нет, только о нем, о конце его жизни и о смерти, о погребении, если его найдут, так все окончится, не стану говорить о червях, о костях и о прахе, это никому не интересно, если только мне не придется скучать в его останках, это меня удивит, как раньше в его шкуре, тут долгая пауза, возможно, он утопится, он ведь хотел утопиться, он не хотел, чтобы его нашли, он больше неспособен хотеть, но когда-то он хотел утопиться, он не хотел, чтобы его нашли, камень на шею и в омут, порыв, угасший, как все остальные, но почему однажды налево, почему, а не в другом направлении, тут долгая пауза, больше не будет я, он никогда больше не скажет я, он никогда больше ничего не скажет, ни с кем не заговорит, никто не заговорит с ним, не заговорит сам с собой, не будет думать, он пойдет дальше, я внутри, он упадет, чтобы поспать, не важно где, спать он будет плохо, это из-за меня, он поднимется, чтобы идти дальше, идти ему будет трудно, это из-за меня, он не может оставаться на месте, это из-за меня, в голове у него ничего не осталось, я наполню ее всем необходимым. |
