– Добрый день, ваша милость, – тихо сказала я, спускаясь с последней ступеньки, и склонилась перед Генрихом в реверансе.

Затем я подала ему руку, и он, наклонившись, поцеловал кончики моих пальцев, но потом выпрямился, притянул меня к себе и поочередно расцеловал в обе щеки на прелестный французский манер – я знала, что подобное обхождение принято во Франции при дворе, но все эти поцелуи ровным счетом ничего не значат. Пахло от него приятно – чистотой, а от волос исходил свежий аромат зимних сельских полей. Когда он чуть отступил от меня, я заметила настороженность в его карих глазах, и он с неуверенной улыбкой сказал:

– Добрый день, принцесса Элизабет. Рад, что наконец-то могу с вами познакомиться.

– Не хотите ли выпить бокал вина? – предложила моя мать.

– Благодарю вас, – учтиво ответил он, не отрывая взгляда от моего лица; по-моему, он оценивал, насколько я гожусь ему в жены.

– Сюда, пожалуйста, – пригласила его моя мать и неторопливо пошла впереди, ведя гостя в свою гостиную, подальше от этого неуютного огромного зала; на столике уже был приготовлен графин венецианского стекла и такие же бокалы. Король уселся в кресло, но, что было весьма грубо с его стороны, нам сесть не предложил, и мы были вынуждены стоять с ним рядом. Мать разлила вино и первый бокал подала ему. Он чуть качнул бокалом в мою сторону и опустошил его одним глотком, как в пивной, не сказав при этом ни слова. Казалось, ему доставляет удовольствие сидеть вот так, молча, и задумчиво меня разглядывать, пока я стою перед ним, точно провинившийся непослушный ребенок.

– А это мои младшие дочери. – Мать с невозмутимым видом представила королю моих сестер. Казалось, ее почти невозможно вывести из себя – еще бы, ведь эта женщина ухитрилась проспать убийство короля! Сперва она кивком подозвала к себе Сесили и Анну, стоявших в дверях, и те привели Бриджет и Кэтрин. Все четверо склонились перед королем в низком реверансе, и я не могла сдержать улыбку, глядя, с каким достоинством делает это малышка Бриджет, истинная герцогиня, если судить по ее величественным манерам. Заметив, что я улыбаюсь, Бриджет укоризненно на меня посмотрела, и я тут же убрала с лица улыбку; она у нас была чрезвычайно серьезной пятилетней особой.

– Я очень рад познакомиться с вами, – приветствовал их всех сразу король, не потрудившись даже встать на ноги. – Удобно ли вы здесь устроились? Все ли необходимое у вас есть?

– Да, спасибо, – смиренно поблагодарила моя мать, словно ей вовсе и не принадлежала когда-то вся Англия, словно Вестминстер не был когда-то ее любимым дворцом, хотя в нем и до сих пор царили установленные ею порядки.

– Содержание будет выплачиваться вам каждые три месяца, – сообщил ей Генрих. – Моя матушка сейчас как раз отдает соответствующие распоряжения.

– Прошу вас, передайте мои наилучшие пожелания леди Маргарет, – сказала моя мать. – Ее дружба так поддерживала меня в недавнем прошлом, да и в более отдаленные времена я весьма высоко ценила ее преданное служение мне.

– Да, непременно передам, – сказал Генрих таким тоном, словно ему неприятно было напоминание о том, что его мать была фрейлиной моей матери. – Кстати, вскоре вашего сына Томаса Грея выпустят из французской тюрьмы, и он сможет вернуться домой. – Новый король явно продолжал расточать благодеяния.