— Есть новости?

— Есть, Джон. Мне только что сообщили, что зарегистрированы звонки полковника в военное морское ведомство. Но уже поздно. Разговаривал с какими-то высокими чинами по домашним телефонам, а потом он же звонил в Севастополь. И генерал, которому он звонил, тоже связался с Севастополем.

— Это любопытно, — сказал американец. — Чего это они в такое время военными занимаются? Не хотят ли они их использовать для чего-нибудь? Спасибо за новость, Кэт. Спокойной ночи!

— Как хвост?

— В порядке. Его нет. Бай-бай!

Со стороны Ай-Петри засветились фары спускающейся машины. Американец поправил на спине рюкзак и бодро зашагал вниз. Когда машина вывернула из-за очередного поворота, Джон поднял руку, голосуя. Машина остановилась. В ней ехал Михальский.

— Но мы не в Ялту, — предупредительно сказал водитель. — Едем в Севастополь.

Джон, успевший после столкновения машины в дороге снять парик и гримировку под татарина, сел рядом с Михальским и протянул руку для знакомства:

— Мак-Алистер, можно просто Джон — журналист «Нэйшнл Джиографик». — Слышали о таком?

Михальский пожал руку американца:

— Михальский. Григорий. Можно просто Гриша. Артист.

— Интересно, — проговорил американец. — А почему вы едете в Севастополь через Ай-Петри. Так разве ближе?

— Нет, конечно, — ответил разговорчивый водитель. — Сначала клиент попросил поехать в Форос, а потом неожиданно переменил планы и просит ехать в Севастополь. Вот и делаем кругаля.

«Любопытно, — подумал американец, — как можно вдруг менять планы», но вслух он сказал иначе:

— У вас, Гриша, характер, наверное, как у женщины, у которой настроение меняется чаще, чем погода в мае.

Не видя никакого подвоха в сказанном, не зная приёмов выпытывания сведений, Михальский спокойно ответил:

— Не совсем так, Джон. Всё очень просто: задание было в одном месте, потом перенесли в другое.

— Как в сказке про птицу, которую искали в одном месте, а она перелетела в другое. Так что ли?

— Можно сказать и так в данном случае. Птичка вылетела из клетки, попробуй поймать её, когда она летает. — И Михальский громко рассмеялся. Ему понравилось собственное сравнение.

— А вы московский артист? — спросил, казалось бы, о другом, американец.

— Да, из Москвы.

— И шефы тоже в Москве?

— Естественно.

— А откуда же им известно, что птичка была в Форосе, а теперь в Севастополе?

— Им всё известно. Но про птичку я просто к слову сказал, — спохватился Михальский, мысленно выругав себя за болтливость.

— А-а-а! — протянул американец. Вы же артист. У вас просто изменилась концертная площадка. В Севастополе больше заплатят.

— Надеюсь, что так, — сказал Михальский. — А вы то сами куда едете?

— Я как раз тоже в Севастополь. Мне очень повезло с вашей машиной. С удовольствием посмотрю ваше выступление. Приятно видеть на сцене человека, с которым вместе ехал в машине. А в каком жанре вы выступаете? Читаете? Поёте? Или фокусы показываете?

Михальский никогда не терялся в разговорах. Выдумывать на ходу было его профессиональной привычкой. Придумывал ответы он быстро и складно.

— Вы меня не так поняли. Я не выступаю на сцене. Но меня называют артистом на работе, потому что умею хорошо исполнять свои обязанности.

— О, это совсем другое дело, — сказал американец уважительным тоном.