Размышляя над всем этим, Велеслав задумался и о создании особого порошка, который при контакте с кожей оставлял бы необычные отметины, видимые только под определённым углом света или при особом освещении, которое можно было легко устроить в храме. Эти метки могли бы быть представлены как знаки магической заразы. Те самые знаки, указывающие на то, что нужное ему дитя точно было затронуто тёмными силами или “дикой” магией.

Ко всему прочему, старый жрец рассуждал ещё и о возможности использовать свои знания о ритуалах и заклинаниях для того, чтобы вызвать временное изменение в поведении младенца в нужный момент. Например, он мог бы подготовить слабое заклинание, которое вызвало бы у ребёнка кратковременный приступ плача или взгляд, который можно было бы истолковать как "ненатуральный" или "зловещий". Но всё это требовало тщательной подготовки и тайности, так как любой просчёт или подозрение в его действиях могли подорвать весь план. Велеслав осознавал, что его действия балансируют на грани моральной этики, но убеждение в том, что он действует ради большего блага, давало ему силы продолжать. Он считал, что именно такие действия сделают его истинным поборником Добра, даже если для этого придётся войти в серую зону морали.

Медленно пройдя через опустевшие залы храма, и затворившись в своей мрачной комнате за толстыми стенами храма, он мысленно расстелил перед собой карту своих мрачных амбиций. Ему было ясно, что обвинение одного младенца может вызвать сомнения и скептицизм среди народа, но если он сможет убедить всех в том, что вся эта семья дворян является приверженцами Зла, то его позиции значительно укрепятся. Тем более, что большинство простых людей недолюбливают дворян. И даже завидуют им. Так что в этом случае его должны поддержать.

Он размышлял о том, как мастерски построить рассказ о том, что именно этот странный магический шторм и был предвестником прихода Тьмы. И что рождение именно этого ребёнка, в такой “не совсем подходящий” момент не могло быть случайностью. Он планировал использовать все доступные ему ресурсы и своё влияние, чтобы создать убедительную легенду о магическом Зле, которое воплотилось в этом ребёнке и его родителях. Так что старый жрец уже представлял себе, как он будет стоять перед собравшимся народом, возглавляя процессия казни, и как его имя будет превозноситься как защитника Добра и Веры. Он мечтал о том, как будущие поколения будут вспоминать его как героя, который спас своих людей от пришествия тёмных сил.

Именно поэтому, чтобы достичь своих целей, Велеслав уже прекрасно понимал, что ему будет необходимо убедить всех в том, что опасность реальна. И что жестокие меры необходимы для защиты всех. Ведь он заранее предвидел ещё и тот факт, что родители ребёнка, столкнувшись с обвинениями в подобном колдовстве, вряд ли отдадут своего сына без борьбы. Но именно сейчас их сопротивление и станет дополнительным доказательством их вины в глазах народа. И старик был готов к этому. Он рассчитывал на то, что в сложившейся ситуации сможет манипулировать общественным мнением так, чтобы любое действие родителей воспринималось как подтверждение их зловещей сущности. Ко всему прочему, старый жрец уже начал готовить список потенциальных свидетелей и доказательств, которые могли бы поддержать его версию событий.