В глубине души, где, как ни странно, всё ещё оставались крохи человечности, жрец испытывал тягостное чувство вины. Он осознавал, что его планы могли разрушить жизни невинных людей. Тех самых людей, не имевших ни малейшего отношения к темным силам, которые он так желал обнаружить и уничтожить. Они были простыми дворянами, ещё не так давно даже простолюдинами, у которых “проснулся” дар к магии. И чьё единственное "преступление" заключалось в том, что они сейчас позволили себе завести ребёнка в неподходящем месте в неподходящее время.

Сам старик прекрасно понимал, что магия – это инструмент, который мог служить удобным объяснением для любых необъяснимых или странных событий. Она была загадочной, недоступной большинству. И именно поэтому так легко могла быть окрашена в цвета Зла в глазах обычных людей. Конечно, он мог бы буквально чуть ли не после каждой такой магической бури искать среди простых людей тех, кто мог быть также обвинён в приверженности истинному Злу? Но как обвинить в колдовстве тех, кто даже не умел читать заклинания, и использовать магию? Как убедить простой народ в том, что их сосед, который всю жизнь провел, возделывая землю или строя дома, вдруг стал слугой тёмных мощей? В этом случае его планы будут просто обречены на провал. А вот про дворян такого не скажешь. Так как само понятие “дворянин,” уже даёт понять, что этот человек владеет магией. Что вызывает у простых людей приступы зависти и злобы. Так как не все понимают то, что зовётся “Волей Богов”. Почему кому-то достаётся возможность владеть такими силами, а кому-то всю свою жизнь приходится влачить в нищете? Это были риторические вопросы, на которые сам старый жрец уже давно перестал искать ответы. Ведь даже в жреческом сословии тот, кто имел более сильные способности к магии, и мог добиться большего. И это был факт.

С каждой минутой, проведённой в раздумьях, Велеслав ощущал, как его собственная картина мира становится всё более запутанной. Он мучился из-за предательства своих идеалов, поскольку начинал осознавать, что страх и предвзятость могут побудить его действовать жестоко и несправедливо. Но при этом он не мог отрицать того факта, что, при удачном стечении дел, может получить просто невероятное могущество. И, возможно, даже отправится в центральный храм Бога Рода в столице королевства, навсегда забыв об этом провинциальном месте. Ведь кому, как не истинному поборнику Добра, быть следующим Верховным жрецом? И всё только потому, что никто другой будет просто не достоин этого места. И для этого ему нужно всего лишь один раз отправить семью невинных людей на алтарь. И всё…

Его планы на использование магии как инструмента обвинения казались ему всё менее убедительными, и он начал задумываться о том, как можно манипулировать существующими убеждениями людей без прямого обвинения в колдовстве. Может быть, следует искать другие признаки "истинного Зла", которые могли бы убедить людей в его правоте? Может быть, ему необходимо создать историю о знаках или событиях, которые смогут объяснить его подозрения, и таким образом, обелить себя перед народом и своей совестью? Но все эти мысли только усугубляли его внутренний конфликт. Велеслав знал, что каждый шаг, каждый выбор в этой игре интриг мог привести к необратимым последствиям. И именно поэтому он всегда, по крайней мере ранее, старался найти путь, который позволил бы ему сохранить свою власть и влияние, не пожертвовав при этом невинными жизнями.