Иден слушала и даже кивала с сочувствующим видом, но это давалось ей весьма нелегко. Матери было больно слышать подобные речи, и она могла бы оправдаться, объяснить, что делала для Мелиссы все, что могла.

Но Иден знала, стоит ей открыть рот и начать оправдываться, и они с Мелиссой неминуемо поссорятся. Да и что толку спорить с Мелиссой, когда мать видит, что дочери страшно. Она боится предстоящих родов, боится, что муж не приедет за ней. Наверное, в какой-то момент Мелисса вообразила себя этакой романтической героиней и сбежала из Нью-Йорка в надежде, что ее герой, муж, последует за ней. Но пока никого на белой лошади – или на серебристой «ауди» – видно не было. Больше того, Стюарт даже не позвонил.

С каждым часом Мелисса накручивала себя все больше и больше. Ей надо было чувствовать, что она поступила правильно, уехав из Нью-Йорка. Она ведь делает это ради ребенка! Ей нужно быть уверенной, что ее малыш будет счастлив, что у него будет нормальное детство, что он не будет страдать так, как страдала его мама…

Иден сжимала губы. Ей было до слез обидно слушать такое, но она молчала. Кидала взгляд на большой торчащий живот дочери и молча выслушивала очередную историю про плохих матерей.

«Подожди, – не без злорадства подумала она, – вот я посмотрю на тебя, когда твой ребенок подрастет и скажет: «Я не буду этого делать, и ты меня не заставишь!» Ты тоже получишь свою долю материнского счастья». Может, нехорошо желать такое своей дочери, но Иден было так больно от всех этих горьких жалоб и упреков! Именно в тот вечер она и позвонила Стюарту. Иден жалела, что когда-то плохо думала о своем зяте, она раскаивалась и готова была сделать все, чтобы помирить молодых. «Я извинюсь перед ним, – думала Иден. – Скажу, что недооценивала его. Поклянусь, что он самый лучший зять на свете, пусть только приедет и заберет Мелиссу домой!» Она звонила в тот вечер раз пять. Но Стюарт так и не перезвонил. Иден набрала его телефон в шесть часов утра, но никто не взял трубку. После обеда, окончательно потеряв терпение, она позвонила человеку, который присматривал за домом. К этому моменту слезы и истерики Мелиссы так измучили ее, что она готова была заплатить Стюарту, лишь бы он приехал за женой. Может, отдать ему фальшивое сапфировое ожерелье? Или пообещать платить за квартиру?

Но Стюарт по-прежнему не подавал признаков жизни, зато перезвонил присматривающий за домом. Он сообщил Иден, что, по словам консьержа, два дня назад Стюарт отъехал от дома на такси рано утром, у него был с собой багаж – два больших чемодана. Иден повесила трубку и пошла к дочери. Теперь Мелисса занимала спальню Макбрайда, то есть гостевую комнату. Она валялась на кровати и ела засахаренные фрукты. Фантики усеивали ковер, словно грязные хлопья снега.

– Скажи, Стюарт был дома, когда ты уезжала? – спросила Иден.

– Нет. – Казалось, вопрос матери Мелиссу позабавил. – Он уехал в командировку в Лос-Анджелес.

– И сколько он там должен пробыть? – Как же хочется ее отшлепать!

– Неделю.

– Неделю? Минутку. То есть он даже не знает, что ты здесь? Не знает, что ты ушла от него?

Мелисса попыталась лечь на бок, но живот не позволил такой вольности, и, поерзав, она осталась лежать на спине.

– Мама, ты меня что, совсем не слушала? Я не собиралась и не собираюсь уходить от Стюарта. Но он не может не знать, что меня нет дома.