– Я впервые об этом слышу, – сказала Иден, стараясь не смотреть на окна дома, откуда за ними продолжал следить Макбрайд.

– Это такое тихое местечко для богатых людей. Там будут бутики, спа, салоны красоты… Все что нужно для комфортной жизни. А еще медицинское обслуживание по высшему разряду. Самое главное, что эти дома будут выглядеть близко к оригиналам восемнадцатого века. И они потребуют настоящих садов, а не каких-нибудь вечнозеленых кустиков, посаженных вдоль подъездной аллеи. Сады должны будут соответствовать стилю домов. Полагаю, это придется по вкусу нашим клиентам. – Некоторое время Гренвилл колебался, потом, внимательно взглянув на Иден, закончил: – Может быть, ты хочешь принять участие в создании этих садов? Как профессионал.

– А чей это проект?

– Ну, все как обычно. Есть группа инвесторов, и я один из них. Я возлагаю на этот проект большие надежды. Видишь ли, наша молодежь в последние годы довольно активно покидает Арундел, потому что здесь нет работы. Богатые люди принесут с собой деньги, им потребуются разного рода услуги, все это создаст много рабочих мест. Представляешь, у нас в городе было два бакалейных магазина, и полгода назад один из них закрылся – мало покупателей. Если мы ничего не предпримем, скоро Арундел превратится в город-призрак. Тут останутся одни старики.

Иден слушала с удивлением. Она видела, что Гренвилл очень серьезен и что эта проблема глубоко волнует его. Сама она и не предполагала, что в городе существует подобная ситуация. Ей-то это место всегда казалось раем.

– Так каким будет твой ответ – да или нет? – не отступал Гренвилл.

– Я пока не знаю. Мне и в голову не приходило заниматься дизайном садов профессионально. Даже этот сад я не планировала. Просто следовала первоначальному наброску.

– Ну-ну! – Брэд покачал головой. – Не надо скромничать. Я прекрасно представляю, какую работу тебе пришлось проделать, чтобы приспособить тот старый рисунок к современному миру. Миссис Фаррингтон рассказывала мне, как тщательно ты изучала книги по садоводству. Я даже знаю, что у тебя был целый альбом с набросками. А главное – я знаю, как тебе все это нравилось. Миссис Фаррингтон рассказывала, что вы с Тодди целыми днями пропадали в саду. И не одно лето.

– Тодди был так стар, что иногда мне казалось, будто он помнит и восемнадцатый век. Мы пользовались найденными набросками и его воспоминаниями.

Гренвилл улыбнулся, и Иден заметила, что в уголках его глаз собрались симпатичные морщинки.

– Не надо меня обманывать. Не забывай, что миссис Фаррингтон все мне про тебя рассказала. Кстати, все книги по садоводству, что нашлись в доме, я сложил в большой шкаф в спальне миссис Фаррингтон.

Иден улыбалась. Наверное, впервые после ее приезда в Арундел это была настоящая улыбка. Не просто дань вежливости, но отражение того, что происходит в душе. Боже, как ей не хватало этого все годы, прожитые вне Арундела! Какое счастье – говорить с человеком, который тебя знает, разделяет твои увлечения и понимает тебя!

И ведь именно сейчас Иден вдруг оказалась в одиночестве, которое означало свободу. К этому ей еще придется привыкать: сколько Иден себя помнила – всю жизнь, с подросткового возраста – она была мамой. Иной раз ей было обидно до слез, когда она видела девочек-подростков, которые спешили к автобусу, чтобы провести свободный день на пляже. Никогда, ни разу в жизни не проводила она на пляже целый день. Сначала ей не позволяли родители, которые считали это недопустимой вольностью, а потом у нее появилась дочь, и не было рядом надежного плеча, на которое можно было бы опереться, с кем эту ответственность можно было бы разделить.