|
.. - Нет, - сказал он в конце концов. - Не хочу знать точно. Старик торжествующе поднял корявый палец: - А знаешь, юный белый человек, в тебе все-таки больше ума, чем глупости... Может, из тебя еще и выйдет толк. Никогда не нужно знать точно. От этого одни неприятности. Когда я был в твоих годах и у меня было больше глупости, чем ума, меня однажды попросил один сержант сказать ему точно. Глупый я был, твоих лет... Я же не виноват, что видел точно: он не вернется, он будет лежать, и в нем станут копошиться черви... Он очень хотел знать, и я сказал... - И что? - шепотом спросил Мазур. - Плохо получилось. Совсем плохо. И сам умер раньше, чем ему следовало, и еще нескольких за собой потянул... Давай лучше поговорим о женщинах. Они тебя, по-моему, гораздо больше интересуют.., а знаешь что? Хочешь ко мне в ученики? Мазур не на шутку опешил: - Я?! - А почему нет? Это глубоко неважно, белый или черный. Лишь бы оказался способным. Кое-что, - он сделал широкий жест, обведя рукой внутренность хижины, - есть только у меня, и будет обидно, если оно уйдет со мной... Оставайся. Буду тебя учить. Но это надолго... "Нет уж, спасибочки, - подумал Мазур. - Наслышаны. Про колдунов, которым непременно нужно уцапать кого-нибудь за руку в преддверии смерти - чтобы передать умение. А потом к счастливчику" заявится шайка мохнатых и рогатых и объявит, что отныне он с ними повязан не только на всю оставшуюся жизнь, но и... Черт, да что мне такое в голову лезет? Я что, всерьез?" - Нет, спасибо, - сказал он решительно. - Это не по мне. - Как знаешь... - старик разразился перхающим смешком. - И все же старому черному человеку интересно было бы тебя кое-чему научить. - Например? - Сложностям жизни. Для молодых жизнь всегда слишком проста, неважно, живут они в деревне на острове или в огромном городе белого человека... - Ну, это, откровенно говоря, не обо мне, - сказал Мазур, уже чуточку захмелевший, - за разговором они ухитрились осушить бидончик до дна. - Я и так знаю, что жизнь штука сложная, уж поверь. - Все равно, - ухмыльнулся старик, отчего морщины на его лице сложились в диковинные узоры. - Чем больше новых сложностей - тем серьезнее начинаешь относиться к жизни... Он вновь оглушительно заорал, и толстенная черная тетка приволокла новый бидончик, полный, сохраняя на лице прямо-таки интернациональное выражение - молчаливое неодобрение законной супруги, вынужденной наблюдать, как муженек квасит со встречным и поперечным. Плюхнула посудину на пол между ними так, что взлетело облачко пыли. - Возьмем женщин, - продолжал старик, наполняя кружки. - Ты уже успел сообразить, что с ними много сложностей, но вот далеко не все сложности знаешь... - Ты о чем? - поинтересовался Мазур. - О жизни, - уклончиво ответил старик. - И о женщинах... Что-то странное и непонятное с ним происходило - он то уплывал под потолок, то опускался вниз, как воздушный шарик. И хижина вела себя странно - предметы на глазах теряли четкость nwepr`mhi, расплывались, колыхались, кружились... Мазур сделал слабую попытку встать с чурбака - и окружающее так сорвалось со своих привычных мест, сплетаясь в размытые полосы, кренясь и кружась, что это поневоле вызвало приступ нешуточного ужаса. |
