|
Так почему же ему страшно? Почему где-то далеко, в Риме, ничтожнейший человечишка только щелкнул пальцами – и он, царь богатой и сильной страны, покорно подставляет шею для аркана? Разве не наглость это – послать одного-единственного человека, чтобы он заставил Югур-ту, правителя огромной и богатой страны, подчиниться своим требованиям? Но ведь подчинился же! Югурта покорно собрал в дорогу своих гвардейцев, взял в свиту пятерых наиближайших приближенных и погрузился в Кассиев корабль. С тех пор прошло два месяца – они принесли крайне мало счастья. Гай Меммий был верен своему слову! Меммий вызвал Югурту в Народное собрание – в цирк Фламиния за чертой померия. Именно там, при всем честном люде, Югурта должен был отвечать на наглые вопросы Меммия. Кого он подкупил? В какую сумму ему это обошлось? Простой народ почему-то всегда волнуется при подобных вопросах. До крайности возбужденные римляне плотно набились в цирк Фламиния. Плебеи давились у деревянных загородок, кишмя кишели поверх скамей. Те, кто не успел попасть поближе, толкались сзади, стараясь приблизиться настолько, чтобы хотя бы слышать. В эту минуту Югурта внешне был спокоен – он знал, что нужно сделать. Испанский опыт и годы наблюдений за людьми помогли ему придумать выход. Он взял да и подкупил одного из народных трибунов. Народный трибун – наинизшее существо в магистериальной иерархии, самый бесправный из сенаторов. Народный трибун не обладает империем. В нумидийском языке нет слова для обо-значения этой силы. Это сила и власть божества, данная смертному. Это та самая сила, что по-зволила претору в одиночку приволочь сюда его, царя-самодержца! Губернаторы провинций обладают империем. Консулы обладают империем. Преторы – тоже. Курульные эдилы – чиновники из патрициев, надзирающие за торговлей и строительством, – тоже обладают. Но у каждого – своя сила империя, своя степень власти. Наверное, самым «осязаемым» доказательством существования империя были ликторы – угрюмые профессионалы, сопровождающие носителя этой силы. Они расчищали путь перед ним, неся на левом плече фасции – тяжелые связки розог, связанные малиновой лентой… А вот цензоры не обладают империем. Нет его и у плебейских эдилов. Нет и у квесторов. Но самое ценное для Югурты – его нет у народных трибунов. Последние представляли собою выборных представителей основной массы граждан – плебса, чье происхождение редко восхо-дило ко временам благородной древности, – чем отличались (и кичились) патриции. Настоящие патриции – аристократы, чьи предки числились среди отцов Рима четыреста лет назад. Собственно, в те благословенные времена и плебеев-то не было. Аристократы управ-ляли страной, аристократы основали Республику. Но вот чернь стала богатеть и обрела силу. Она пролезла в Сенат, расселась на курульных креслах и также захотела стать аристократией. Как результат, возникли nobilis – нобили, благородные люди. И аристократов стало вдвое больше – к патрициям присоединились эти самые нобили. Сделаться нобилем оказалось даже просто – достаточно было иметь в семье консула. Да-да, плебеи не остановились в своих претензиях, прежде чем не обзавелись своими консулами. Чернь завела себе свое собственное, Народное, собрание, куда патрициев просто не допус-кали. И силы плебейской достало на то, что через это собрание они стали проводить римские законы. Чтобы блюсти интересы плебса, стали избирать десять народных – плебейских – трибу-нов. И вот десять наглых плебеев нагло отстаивали плебейские интересы. Они менялись каж-дый год. Это удручало многих. Ведь каждый год надо было подкупать нового плебея. А случа-лось, и не одного. Это разрушало множество планов: стоило с огромным трудом прийти к со-глашению, чтобы удовлетворить всех, – и на тебе! Завершить начатое не удавалось – свежие представители черни бывали обуреваемы другими идеями. |
