|
Это и был твой молодой племянник Друз, ни больше ни меньше! Удивляюсь, как это я не связал его имя с твоим. – Кого он обвиняет на этот раз? – спросил Рутилий Руф. – В том-то и дело, что не обвиняет, – сказал Марий. – Он защищает – причем перед прето-ром по делам иностранцев. Как тебе это нравится? Очень серьезное дело. Присутствуют при-сяжные. – Убийство римлянина? – Нет. Банкротство. – Странно, – задыхаясь, проговорил Рутилий Руф. – Думаю, это должно послужить примером, – сказал Марий, не убавляя шага. – Истец – банкир Гай Оппий, обвиняемый – марсий, деловой человек из города Маррувия, по имени Луций Фравк. По словам моего осведомителя, профессионального завсегдатая судов, Оппий устал от больших долгов на италийских счетах и решил, что настало время устроить показательный процесс над италийцем здесь, в Риме. Его истинная цель – попугать остальных италийцев, чтобы они продолжали выплачивать эти непомерные проценты. – Налог, – пропыхтел Рутилий Руф, – установлен в десять процентов. – Если ты римлянин, – сказал Марий, – и предпочтительно римлянин из обеспеченных. – Продолжай в том же духе, Гай Марий, – и ты кончишь, как братья Гракхи: будешь тру-пом. – Ерунда! – Пойду-ка я лучше домой, – сказал Рутилий Руф. – Ты совсем уж размяк, – констатировал Марий, глядя на своего спутника, бегущего вялой рысцой. – Хороший поход наладил бы твое дыхание, Публий Рутилий. – Хороший отдых способствовал бы этому лучше, – замедляя бег, проговорил Рутилий Руф. – Я действительно не понимаю, зачем мы туда идем. – Во-первых, потому, что, когда я покидал Форум, у твоего племянника оставалось еще два с половиной часа, чтобы подготовить заключительную речь, – сказал Марий. – Понимаешь ли, это экспериментальный процесс, на котором внесены изменения в процедуру суда. Сначала заслушиваются свидетели, потом дают два часа для подготовки обвинителю, затем три часа за-щитнику, после чего приглашенный претор спросит жюри, какой вердикт они вынесли. – Старый способ тоже был неплох, – заметил Рутилий. – Думаю, новый способ ведения сделал весь процесс более интересным для зрителей, – отозвался Марий. Они спустились по Священной улице, дошли до Римского Форума. Пока Марий отсут-ствовал, в расстановке фигур на суде никаких изменений не произошло. – Отлично, мы поспели к заключительной речи, – сказал Марий. Марк Ливий Друз все еще говорил. Его слушали в полной тишине, затаив дыхание. Адво-кат был явно моложе двадцати лет, среднего роста, коренастый, с приятным лицом. – Разве он не удивительный? – прошептал Марий Рутилию. – Он заставляет тебя думать, что обращается именно к тебе лично – и больше ни к кому. Марий был, несомненно, прав. Даже на расстоянии – ибо Марий и Рутилий Руф стояли по-зади большой толпы – казалось, будто черные глаза Друза смотрят в твои глаза. И только в твои. – Нигде не сказано, что факт римского гражданства автоматически делает человека пра-вым, – говорил молодой человек. – Я произношу это не в защиту Луция Фравка, обвиняемого, я говорю это в защиту Рима! В защиту чести! В защиту честности! В защиту справедливости! Не той фальшивой справедливости, которая толкует закон буквально, а той, что толкует его соглас-но логике. Закон не должен превращаться в громоздкий и тяжелый груз, который обрушивается на человека и сминает отдельные личности в общую однородную массу. Люди – не однородная масса! Закон должен быть мягкой простыней, которая обволакивает человека, не скрывая непо-вторимости каждого. Нам надлежит помнить – помнить всегда! – что мы, граждане Рима, явля-емся примером для остального мира – особенно в части наших законов и судов. |
