Мэри с тоской поглядела на него.

— Вы действительно Мак Болан? — повторила она.

— Зовите меня, как хотите. Но прошу вас, помогите мне дожить этот день.

— Что я должна делать?

Болан докурил сигарету и затушил окурок. Гримальди тихо постучал в дверь.

— Одну минутку, Джек! — отозвался Болан.

— Вы что-то хотите узнать? — спросила Мэри Вальдес.

— Расскажите мне все, что знаете о Филе и об этом... капитане.

Гримальди вновь напомнил о себе.

— Время поджимает, полковник, — сказал он из-за двери.

Девушка опустила голову и судорожно сцепила пальцы рук.

— Хорошо, друг, — наконец решилась она. — Пусть ваш... коллега войдет. Я расскажу историю, от которой волосы у вас встанут дыбом. Но запомните: я не предательница!

Конечно же, Болан это прекрасно знал. Она не была ни предательницей, ни глупой метиской. Просто она была женщиной, подчинившей свою жизнь сексуальным фантазиям безумца. Только и всего.

* * *

«Кобра» набирала высоту, и впервые после их выхода из отдела безопасности Гримальди заговорил:

— И ты поверил всей этой болтовне?

— Конечно, — спокойно ответил Болан.

А как не поверить в такую грустную и поистине трагическую историю?!

Мэри познакомилась с Филиппом Джорданом в испытательном центре вскоре после того, как начала работать там. До того она окончила университет в Альбукерке, штат Нью-Мексико. Будучи уроженкой Юга, она была глубоко привязана к своей нации и ее традициям, вообще — к району Аламогордо. Поэтому она была очень рада хорошей должности в Уайт Сэндзе. Ее семья жила в этих краях на протяжении многих поколений, когда территория еще принадлежала Мексике. Отец ее, мексиканец по происхождению, был скромным фермером и получил землю по наследству: отзвук тех времен, когда земля передавалась от отца к сыну как дар правительства Испании. Мать Мэри происходила из племени апачей маскалеро, а ее бабушка родилась в резервации неподалеку от Аламогордо.

Мэри, следовательно, была наполовину мексиканкой и наполовину индианкой. Благодаря трудолюбию после четырех лет обучения она получила университетский диплом и нашла великолепное место правительственного служащего. А затем встретила мужчину своей мечты: ученого, интеллектуала, занимавшего высокое положение в организации, которая курировала ее отдел. Увы, почти сразу же мечта превратилась в кошмар.

На счастливое замужество рассчитывать не приходилось: вся их связь с Филиппом Джорданом сводилась исключительно к сексу.

— Если только это можно назвать сексом, — с горечью заметила она. — Потому что в действительности секса никогда и не было. Это было... я даже не знаю, как назвать. Но уж явно не секс. По крайней мере, для меня.

У кавалера имелись причуды, явно сомнительного характера. Но она любила его и надеялась со временем как-то повлиять на Фила, превратив его в достойного партнера. Она слишком долго терпела...

— Первый раз, — рассказывала она, — я думала, что умру со стыда. Просто он считает меня шлюхой, уговаривала я себя, и его надо разубедить. И понемногу я... привыкла. И сердилась исключительно на себя. Впрочем, Филипп никогда не пытался что-либо объяснить, его не волновало, как я ко всему этому отношусь. Оставалось оправдываться перед самой собой...

Во время их первого свидания Филипп отвез ее в мотель и, возбудив всеми мыслимыми способами, внезапно, когда у нее начался оргазм, встал и впустил в комнату еще одного мужчину, совершенно незнакомого, который занял место Филиппа, тогда как тот наблюдал за ними со стороны.