Гаунт невольно отстранился от ее прямого, пронизывающего взгляда. Девушка подалась ближе, наклонившись к столу.

— Не бойся, Ибрам Гаунт.

— Я не боюсь.

— А вот и нет, боишься. Мне не нужно быть мыслевидцем, чтобы заметить это. Хотя я и есть мыслевидица.

Гаунт глубоко вдохнул:

— Что ж, тогда расскажи мне, что я должен знать.

— Хитрый ход, — рассмеялась она.

— Послушай, мне тоже не очень хочется сидеть здесь. — Гаунт нашел в себе силы наклониться ближе и говорить настойчивее. — Давай покончим с этим прямо сейчас. Ты — псайкер. Или начинай поражать меня своими видениями, или заткнись. У меня полно дел и без тебя.

— Например, пьянствовать с солдатами. И лопать фрукты.

— Чего?

— Ты очень хочешь сладких фруктов. Жаждешь их. Сладких-пресладких, сочных фруктов…

— Откуда ты знаешь? — вздрогнул кадет.

На лице девушки заиграла озорная улыбка.

— У тебя подбородок и весь плащ в соке.

— Ну и кто здесь хитрит? — Гаунт тоже не удержался от улыбки. — Никакого колдовства, просто внимание к мелочам.

— Но разве это не правда? Велика ли разница в таком случае?

— Велика… — кивнул Гаунт. — То, что ты сказала мне тогда, полная бессмыслица. Но ты вряд ли прочла ее по пятнам на моей одежде. Зачем ты хотела меня видеть?

Тяжело вздохнув, она опустила голову. Долгое молчание.

Когда она наконец заговорила, голос уже не принадлежал ей. Хриплый, шипящий. Гаунт испуганно отпрянул. «Император, как же здесь холодно!» — пронеслось в голове. Он выдохнул облачко пара и понял, что комнату вдруг наполнил странный, неестественный холод.

— Мне не нравятся эти видения, Ибрам, но они все равно приходят, — срывался с ее губ сухой шепот. — Лезут в мою голову. Иногда я вижу что-то очень красивое, иногда — отвратительное. Я вижу то, что люди показывают мне. Мысли — они как книги.

— Я… я… люблю книги, — заикнулся кадет, ерзая на стуле.

— Знаю. Я видела. Тебе нравилось читать книги Бонифация. У него была целая библиотека.

Гаунт замер. Страх пробежал вдоль позвоночника леденящей дрожью. От брови по лицу скользнула капля холодного пота. Ловушка.

— Как ты узнала об этом?

— Ты сам знаешь, Ибрам.

Температура в комнате все падала. По крышке стола расползлась ледяная корка. Дерево начало трескаться. Тело Гаунта покрылось мурашками. Вскочив, он попятился к двери.

— Довольно! Разговор окончен!

Он дернул дверь, но та не поддавалась. Заперто. И возможно, для него ее не откроют.

— Инквизитор! Инквизитор Дифэй! — Гаунт забарабанил по двери кулаками. — Выпустите меня!

В тесной холодной камере его голос казался глухим и слабым. Никогда в жизни Гаунт так не боялся. Оглянувшись, он увидел, что девушка ползет к нему по ледяному полу. Пустые, черные глаза. Слюна капает из раскрытого рта. Ведьма улыбалась. И это было самым жутким зрелищем в жизни юного Ибрама Гаунта. Она вновь заговорила, и движения ее губ не соответствовали словам, будто их произносило нечто иное. Нечто страшное. Она просто не успевала повторять их ртом.

Забившись в угол, Гаунт бессильно смотрел, как она по-звериному ползла к нему.

— Что? Что тебе нужно? — выдавил он из себя жалкий шепот.

— Твоя жизнь, — ответила она глухим, нечеловеческим голосом.

— Убирайся, — прохрипел Гаунт, снова дергая дверную ручку.