Сад и существа, питавшие его, отнеслись к Тэю именно так, как он и рассчитывал. Они приветствовали его, обнимали, точно своего давнего, доброго знакомца. Он погрузился в их порочный круг, в лоно распада, позволяя щупальцам их общего разума проникать в его сознание, чтобы они могли видеть его намерения. И признали в нем хранителя, садовника в их саду. Он явился, чтобы принести им нечто благое, дать новый импульс их росту, удовлетворить их невысказанные нужды. Он пришел освободить их.

Тэй проник в сад так глубоко, что совсем заплутал. Теперь, если он не выйдет отсюда, всему пережитому в прежней жизни будет суждено растаять, не оставив даже воспоминаний. Какой-то сгусток черной энергии извивался в нем, выдавливая жизнь маленькими алыми капельками. Его охватили безумие и жажда, навязчивая идея разрушения, в которой не было ни следа былого мироощущения Тэя. Казалось, он навсегда отрешился от всего, чем дорожил.

Но нет. Его вело неизменное, властное сознание цели, которой он посвятил себя. Он пришел за Черным эльфинитом, и даже в безумии Тэй был полон решимости добыть его. С единственной мыслью он неудержимо стремился к нему. Нити магической паутины раздвигались перед ним, лианы взлетали вверх, но не от злобы, а от радости. Сад сам открыл ему дорогу к эльфиниту, разрешил взять его в руки, прижать к груди. Они видели, что Тэй пришел, чтобы заботиться о камне. Пришел добыть у него новую порцию магической силы и разделить ее с ними, утолить их голод.

Именно такую личину надел на себя Тэй. Существа, составлявшие сад, не могли больше вызывать силу, которая разрушила и извратила их, не могли пользоваться ею, они были заперты в неволе, пойманы в ловушку в виде деревьев и лиан, навечно пустивших корни на этом прямоугольном клочке земли под сенью крепости, где когда-то жили. Они стерегли камень, как замок своей темницы, в ожидании того времени, когда найдется ключ и они выйдут на свободу. Тэй стал для них хранителем ключа. Их шансом, надеждой, обещанием, которое подсказывало безумие.

И так шаг за шагом он шел назад через сад, неся в руках — вернее, в том, что можно было считать руками, — Черный эльфинит. Магические линии тянулись за ним, вся паутина, опутывавшая сад, пришла в движение, освобождая ему место и убирая свои нити, чтобы он мог пройти. Нити с тихим звоном лопались от его шагов, и Тэй чувствовал, как сад содрогался от боли. Но эта боль возвращалась к нему новой силой, и сад наслаждался ею. Боль обещала скорый конец, конец и перевоплощение. Тэя несла какая-то темная сила, наполняя его сердце, заставляя быстрее двигаться вперед среди теней. Она воздействовала на его порочную оболочку, испытывала его, и он чувствовал, как шелковые пальцы касаются его кожи. Это пробуждалась к жизни дремавшая магия Черного эльфинита. Потревоженная надеждой снова вырваться наружу, она проснулась и давала ему понять, какие возможности таятся в ней. Она ласкала Тэя, как любовника, проникала в его полуистлевшее тело и наполняла его радостью.

— Я могу стать твоей, — нашептывала она. — Приказывай, и я дам тебе все, что пожелаешь.

Тэй рвался из темноты сада к свету, стремясь освободиться от лиан, от голосов, от прикосновений тех, кто обитал в нем. Жуткое, погибшее создание, не имевшее ничего общего с человеком, он казался таким мерзким порождением Тьмы, что никто не смог бы узнать его. Он припал к земле и, словно грязная жижа, вытек на мощеную дорожку, прижимая к себе Черный эльфинит. Магические линии по-прежнему незримо тянулись за ним, как нити, только ему одному видимые, как путы, которые в одно мгновение могли затянуть его назад.